— А что со вторым моим другом? — спросил Хэн.

— Некто по имени Кип Даррон — вы его имеете в виду? Он по-прежнему на борту «Горгоны», под строжайшим надзором. Мне не много удалось почерпнуть из протокола его отчета, — очевидно, он был не особенно словоохотлив с ними.

Хэн нахмурился, переваривая полученную информацию, но Кви уже теребила его:

— Ну так что же, я с вами поделилась. Расскажите теперь мне про Звезду! — Она подскочила к нему, осмотрительно оставаясь за пределами досягаемости.

Хэн закатил глаза, но так и не придумал оправдательной причины. Звезда Смерти была разрушена давным-давно, и к тому же планы ее были надежно похоронены в сверхсекретном Инфоблоке Императорского Центра.

Хэн рассказал Кви о коридорах, о том, какие шумы там можно было расслышать. Особенно тесно знаком он оказался с районом ангарного отсека, изолятора корабельной гауптвахты и мусороуплотнителя, однако Кви Ксукс такими деталями не заинтересовалась.

— Ну а сердечник вы видели? Ступени ускорителя?

— К сожалению, с ним мое знакомство было вынужденно беглым — каждую минуту в дверь могли постучать лучевые аттракторы. — Хэн огорченно оттопырил губу. — А зачем вам все это?

Она закрыла глаза и выпалила:

— Потому что я принимала участие в проектировании Звезды Смерти!

Не успев заметить шоковой реакции Хэна, Кви подскочила к ближайшей стене и, повернув несколько рукояток и переключателей на ней, передвинула одну из секций прозрачной металлической панели. Внезапно перед Хэном распахнулась головокружительная панорама, и теперь вместо узкой полосы светящихся газов он увидел каменную гроздь астероидов и планетоидов, составлявших Исследовательский Комплекс.

— Скажу больше: здесь, на Комплексе, мы трудимся над разработкой новой модели Звезды Смерти.

Пока она говорила, колоссальная сфера-каркас размером со средней руки астероид вставала над сузившимся горизонтом ближайшего планетоида смертоносным рассветом. Модель походила на гигантскую армиллярную сферу, скованную обручами, сходящимися по полюсам, с кольцами опорных структур, — в самой сердцевине этого монументального сооружения покоился ядерный реактор и суперлазер планеторазрушителя.

— Это только функциональная часть, — пояснила Кви, вглядываясь в иллюминатор; глаза ее горели восторгом. — Сердечник, суперлазер и реактор, без системы сверхускорителя. Правда, еще не разработаны окончательно техобеспечение и палубы для войск и обслуживающего персонала.

Хэн наконец обрел голос:

— И эта штуковина работает? Кви снисходительно усмехнулась, точно отвечая на вопрос ребенка:

— Ну конечно, и еще как!

Кип Даррон чувствовал себя загнанным в клетку зверем. Он вглядывался в глухие стены камеры-отстойника. Свет доходил сюда сквозь проделанные в потолке щели. Он был слишком ярок и имел тот раздражающе-красный оттенок, который способен свести заключенного в одиночке до состояния полной невменяемости. И теперь Кип сидел на лавке, пялился в стенку и пытался не думать ни о чем.

Однако боль по-прежнему не унималась: точно далекое эхо, она то и дело пронзала тело насквозь. Дройд-допросчик славно постарался, отыскивая в его теле наиболее болезненные точки, не забывая регулярно вводить эндорфины, отчего даже легкое раздражение превращалось в агонию. Иглы для впрыскиваний входили под кожу, точно копья, сокрушающие волю препараты изливались подобно лаве по его венам.

Он молил свою память разыскать воспоминания, которых добивался дройд, чтобы только прекратить допрос; но Кип Даррон был никто, злополучный заключенный, который большую часть своей жизни провел в застенках Кессела.