— Никуда-с… будьте без сомнения, — сказал Семечкин, кланяясь и на цыпочках уходя из кабинета.

Начальник радостно потер руки и сказал помощнику:

— Вот удача-то! А? Сразу все открылось — и жертва, и преступник. Увлек, завел, убил и ограбил. Ну-с, Август Семенович, будем действовать. Наши молодцы здесь?

— Кажется, здесь еще. Сейчас! — помощник выскочил в коридор узнать, не ушли ли Чухарев с Калмыковым, и тотчас же вернулся в кабинет начальника, — Здесь.

— Так, — сказал начальник и нахмурился. Потом он встряхнул головой и решительно заговорил: — Пусть идут в адресный стол и узнают, где жили этот Кругликов и Коровина. Потом один пойдет по указанным адресам и разузнает все про их жизнь. Пусть возьмет фотографию. А другой пусть пройдет по участкам, где они были прописаны, и тоже наведет справки. Затем пошлите телеграмму с допросом, что за птица этот Кругликов. В Курск пошлите, затем в Саратов — откуда он взялся и куда выехал, затем в Москву, не жил ли такой, и по всем большим городам. Поняли? И делайте это сейчас, не медля.

— Слушаю-с, — сказал помощник и, выйдя из кабинета, тотчас приказал позвать к себе Чухарева и Калмыкова.

Те оба сразу ожили, едва услыхали сообщение помощника.

— Теперь уж он от нас не уйдет. Мы живо, — воскликнул Чухарев. — Я, Август Семенович, сразу почувствовал что-то, едва увидел этого Семечкина.

— И я, — мрачно сказал Калмыков.

— Ну, хорошо! Вот вам инструкции — и с Богом, — сказал им помощник начальника и углубился в составление телеграмм.

Чухарев и Калмыков прямо направились в адресный стол. Они прошли в справочное отделение и, как свои люди, начали перебрасывать карточки. Чухарев искал Кругликова, а Калмыков — Коровину.

— Есть! — сказал Калмыков.

— И я нашел, — отозвался Чухарев и, вынув бумажку, взял карандаш и начал делать выписки. "Приехал 10 октября, прописан по Литейному проспекту, в д. № 51, меблированные комнаты. Жил до 1 ноября. Прописан в Толмазовом переулке, в д. № 3, меблированные комнаты. Жил до 25 ноября. Прописан — Невский пр., дом № 54, меблированные комнаты. Жил до 5 декабря. Выехал". Больше справок не было. Хотя после каждой справки значилась отметка: "Выехал из города". — Так, — сказал Чухарев, — а у тебя?

Калмыков показал свою выписку, и она оказалась с теми же адресами.

— Значит, вместе. Ну, тем легче, выходит. Ты теперь по участкам, а я — по адресам, — и Чухарев, встряхнув руку сотоварища по делу, вышел из помещения адресного стола.

Он решил идти по порядку выписки и посетить сперва дом № 51 по Литейному проспекту.

Меблированные комнаты Галушкина занимали в этом доме четыре квартиры. Чухарев прошел к самому хозяину и спросил о Кругликове и Коровиной.

— Как же… у меня жили. Снимали двадцатый номер. Переехали. Позвольте! — Галушкин взял со стола книгу, посмотрел в нее и сказал: — Въехали вечером девятого октября с вечерним поездом. Оба вместе, как муж и жена. Я даже так поначалу подумал. А уехали, как есть, тридцать первого числа. Он сказывал, что к себе, в Сибирь куда-то.

— В Сибирь он потом пойдет, — с усмешкой сказал Чухарев, записав показания. — Ну, а как они жили?

— Да и это сейчас объясним, — сказал Галушкин и позвонил.

Вошел слуга.

— Позови мне Машу! — распорядился Галушкин и, когда слуга вышел, объяснил Чухареву: — Это — горничная из того коридора.