Ночь и впрямь не заставила себя долго ждать. Как и всегда, стемнело в Зоне быстро, будто погасили свет в зрительном зале. Треск разрывающих тучи бесчисленных сполохов сменился шипением, да и сами молнии потеряли свою яркость и мощь. Это вызывало у Плюха недоумение: как может статическое электричество реагировать на освещенность? Или же данные атмосферные явления тоже были не обычными вспышками света, а чем-то вроде живых существ?

Впрочем, сейчас у разведчика не получалось чему-либо по-настоящему удивляться. Ему хотелось пить, есть, а когда он вытянулся на сухой, твердой земле, то понял, что еще и спать. Вернее, он и понять этого не успел, потому что заснул сразу, как только лег и уткнулся лбом в сгиб локтя.

Снилась Плюху всякая чушь – такая, когда большая часть забывается сразу, а меньшую самому потом вспоминать стыдно, не то чтобы кому-то рассказывать. Вот, например, Машечка снилась. Нет, саму бывшую возлюбленную разведчик чушью, конечно, не считал. Зато от чувства вины перед ней готов был провалиться сквозь землю даже во сне. Тем более, Машечка так смотрела на него печальными, болотного цвета глазами, что хотелось взять лопату и ускорить процесс проваливания.

А Машечка во сне возьми да и скажи:

– Не переживай, Егор, все нормально. Будь счастлив с ней и не думай обо мне, я ведь уже умерла.

– Нет-нет, что ты такое говоришь?! – то ли крикнул, то ли простонал Плюх, вытянув к девушке руки. – Ты же рядом, живая!

Вот только дотронуться до нее он никак не мог, хотя Машечка и впрямь была совсем рядом, но почему-то и необъяснимо далекой одновременно.

– Не старайся, Егор, – сказала она, – ты меня уже потерял. Ищи ту, которую еще можешь найти.

– Но ты ведь… ты ведь пошутила, что умерла?.. Ты сказала это фигурально, в том смысле, что умерла для меня?

– Ты до сих пор ищешь в этой жизни смысл, Егор? – отбросив со лба темную челку, усмехнулась Машечка. – Ты и правда думаешь, что живешь? Ты считаешь, что все мы и все, что вокруг нас, – это на самом деле?.. Ты даже ничем не пахнешь, косморазведчик третьего класса! – Нет, это сказала уже не Машечка. Вместо нее перед Плюхом стоял его наставник из Академии – Михаил Гусев, позывной Выкрутас – невыносимо придирчивый и дотошный, хоть и неплохой в целом дядька.

Выкрутас и впрямь начал обнюхивать косморазведчика, а когда добрался до рук, даже лизнул ладонь шершавым, как наждак, языком.

– Вот только без этого, ладно?! – отдернул Плюх руку.

Выкрутас недовольно заворчал, а потом вдруг утробно рыкнул, обдав разведчика тошнотворным смрадом.

Плюх невольно шарахнулся в сторону, проснулся и открыл глаза. Ночь еще не закончилась, но даже в самое темное время суток мрак не окутывал Зону полностью, небо ее не становилось черным, продолжая светиться мрачным багрянцем, изредка прошиваемым вялыми ниточками молний. При таком освещении лицо напарника можно было бы разглядеть, лишь уткнувшись в него нос к носу, но силуэт просматривался бы и с десятка метров, а если на фоне неба, то и вовсе издалека.

Сейчас же «напарником» космосталкера было нечто. Не человек – это точно, хотя бы уже потому, что был длиннее самого Плюха едва ли не вдвое. Именно длиннее, а не выше, поскольку вздымалось над землей не более чем на метр. А еще у этой твари фосфорически-зеленым цветом сверкали глаза. И разило от нее так, что даже оказавшись от незваного гостя в паре метров, разведчику хотелось зажать нос.

Однако вместо этого Плюх начал медленно и осторожно отползать в сторону, надеясь, что зверюга, потеряв его из поля зрения, уберется восвояси.