Он откинулся в отцовском кресле и смотрел, как Бен идет из конторы в дом, чтобы подготовиться к обеду. Ему тоже скоро туда идти. Но должен же он за целый день изматывающей работы чего-то добиться, что-то должно быть…

Найти бы это!

Большей частью его неудачи происходили оттого, что он не знал всех входов и выходов компьютера. Во время первого урока с Беном он научился только запускать основные программы. Любой, кто знает больше его – а это практически каждый, – может хранить в компьютере все, что угодно, и никто ни о чем не догадается.

Джон начал понимать, что поиски бесплодны. Даже если есть, что искать. Последнее доказательство, которое он ищет, наверняка существует, но скорее всего представляет собой паутину мельчайших намеков, которые нужно свести воедино, чтобы заявить о виновности Чарльза. Для выуживания этих деталей требуется больше, чем просто тщательный поиск, на который он только и способен.

Как часто бывает, ощутимого успеха удалось достичь лишь вначале. Наткнувшись на проект «Кингдом», неопровержимо доказывавший, что Чарльз совершал чрезмерно амбициозные покупки, разорившие компанию, Джон посчитал, что находится в двух шагах от цели. Но с тех пор информации не прибавилось!

Почему же он цеплялся за мысль, что ключ к задаче здесь, в мозговом центре Кёнигсхауса, в комнате, служившей отчасти кабинетом, отчасти курительной комнатой для мужчин, где витает аромат старых тайн и новых планов? Сидя за отцовским столом, Джон угрюмо оглядывался по сторонам. Он поймал себя на том, что проводит здесь все больше и больше времени, без раздумий заняв принадлежавший Филиппу кресло-трон. Примеряет ли он на себя роль хозяина в последние несколько часов перед тем, как поместье уйдет у него из рук? Потому что, если Алекс прав насчет возвращения миссис Мацуда, продажа Кёнигсхауса уже решена, и он ничего не может с этим поделать!

Со смешанными чувствами, слишком глубокими, чтобы подобрать им имя, Джон рассматривал интерьер конторы – странную мозаику старинного и современного, составлявшую в его представлении лейтмотив Кёнигсхауса, в котором лучшие старые традиции сочетались с лучшими новыми веяниями. Блуждающий взгляд выхватывал современнейшую технику, счастливо уживавшуюся со старомодной мебелью, тяжелыми столами и креслами, старинным сейфом…

Сейф.

Почему отец так за него цеплялся? Приверженец традиций, он не был сентиментален: старые вещи, такие, как этот сейф, могли сохранять место в его жизни, только если служили конкретной цели, он никогда не позволял ненужному барахлу болтаться под ногами только в силу одной старинности. Для чего нужен этот сейф?

Наверно, он хранил в нем нечто, чего не мог доверить компьютеру, как бы хитро это ни было запрятано.

Джона охватило лихорадочное волнение. Что же прятал папа? И где скрыл комбинацию цифр, открывающую сейф? Таинственные шесть цифр. Мозг Джона работал изо всех сил, в то время как невидящий взгляд остановился на школьной фотографии Филиппа, висевшей над огромным, окованным бронзой сейфом: «Филипп Иоганн Кёниг… старший ученик… 1948-49…»

Ах, старый хитрец!

Джон едва не расхохотался. Этот шифр искала мама, искал он сам, да мало ли кто еще его искал, а он все время был перед глазами! На самом виду! Шаг – и ткнешься носом. Отец напоследок неплохо над всеми посмеялся.

1948-49.

Или 19-48-49?

Джон медленно поднялся со стула. Теперь он был совершенно спокоен. Подойдя к сейфу, он встал на колени и дотронулся до номерного замка. Им давно не пользовались, двигался он туго, но пальцы уверенно поворачивали диск.

19.

Меньше чем через секунду тяжелые тумблеры неохотно сдвинулись и встали на места. 48.

Снова обнадеживающие щелчки. 49.

Щелк-щелк, щелк-щелк.