В последние годы Шорников мало сердился на людей, но сейчас пришел просто в бешенство:

— Хватит! Не желаю слушать! Был ты моим другом, Егор, а стал вражиной. Забуду сюда дорогу. Прощай! На том свете встретимся. Не раньше!

Так закончилась дружба Ивана Федоровича и Егора Ивановича.

Я слово в слово записал все, что рассказал мне по свежим следам событий мой старый друг…

Покончив с одним рассказом, Егор Иванович переходит к другому. Он неистощим. Напичкан информацией всякого рода — приятной и неприятной.

— Слыхал новость, Саня?

— Их столько каждый день рождается в городе… Какую имеешь в виду?

— Строительный трест получил министерскую премию. Перевыполнил план. Повысил производительность труда. Добился большой экономии в расходовании средств и строительных материалов — металла, древесины, изделий из железобетона, жидкого бетона.

— Хорошая новость. Я рад за строителей.

— Погоди, это самое, радоваться. Давай сначала поплачем. Держи!

Егор Иванович вручил мне пачку листов. Просматриваю верхнюю страницу, исписанную мелким, аккуратным — красиво вычерчена каждая буковка — почерком.

— Что это?

— Комментарий, это самое, к министерской премии. Читай.

— «Кольца железобетонные — три штуки. Диаметром до двух метров. Всю весну валяются в сквере на улице Первостроителей. Бесхозные… Панели железобетонные. Двенадцать штук. Семь метров на три. Зарастают бурьяном на пустыре рядом с недостроенным Дворцом культуры…»

И далее следовал длинный перечень строительных материалов, брошенных и забытых. Дочитав всю пачку, я сокрушенно сказал:

— Твои комментарии, Егор Иванович, убийственны для нерадивых деятелей треста. Я их заберу. Не возражаешь?

— Бери, пожалуйста! Я их, это самое, для тебя специально составлял в надежде, что дашь им ход.

— Дам, Егор Иванович. Не сразу, но дам. После того, как разделаюсь с первоочередными, неотложными делами.

— Ну, если так, товарищ секретарь, так я тебе еще кое-что подброшу. Считал ты, сколько вокруг города индивидуальных садов? Не трудись, не думай. Подскажу. Не меньше тридцати тысяч. Во какая зеленая махина прикрывает город со всех сторон. Хорошо это, да? Еще как хорошо! Просто здорово. Но, это самое, и на солнце есть пятна. Раз появился индивидуальный сад, должен вырасти и садовый домик. Ну и вырастали. Как грибы после дождя. Это только так говорится — домик. Присмотрись получше — и увидишь домину! Не деревянную. Не кирпичную. Не шлакоблочную. Железобетонную! Или отлитую из бетона. Спрашивается, откуда садовладельцы брали материал? Покупали на коммерческих складах? Нет! Там ни жидкого бетона, ни железобетонных изделий не продавали и не продают! Выписывали в управлении треста? Нет! Выписывали только считанные десятки. Остальные двадцать девять тысяч девятьсот с чем-то приобрели дефицитный материал, это самое, слева, незаконным путем, у расхитителей народного добра. Это тебе, секретарь, тоже комментарий к министерской премии и повод для больших размышлений!

— Да, есть над чем подумать… Есть у тебя какие-нибудь предложения?

— Есть, но ты их отвергнешь как неприемлемые.

— Почему ты так думаешь?

— Обкатал, это самое, на других деятелях… Слушай. В один прекрасный, как говорится, день позвонил к нам в общественную приемную директор бетонорастворного завода и умолял: «Егор Иванович, Христом-богом прошу тебя помочь нашей беде!» Спрашиваю, что за беда. «Стыдно сказать, Егор Иванович».