Так что — к Свободе! Считается ли свиданием встреча, если она происходит средь бела дня, а не за ужином при свечах? Какое-то не очень свидательное свидание. Она была одна уже почти шесть месяцев, но и до этого играть в игру под названием «ритуально-романтическая встреча» ей не доводилось. С четырнадцати лет она без долгих остановок и ожиданий меняла ухажеров. Как только «отъезжал» один, тут же «подъезжал» другой. С регулярностью, которой бы позавидовали британские поезда. С самого детства у нее никогда не возникало искушения заниматься «копанием» в коробке шоколадных конфет. Если содержимое не соответствовало тому, что значилось на картинке на крышке, она безжалостно выбрасывала коробку в мусорный бак, «самокопание» же над выброшенной коробкой ей и вовсе претило. В романтических отношениях она придерживалась тех же принципов: никаких пробников и никакого ассорти, а только чистый шоколад, желательно побольше. «Серийный однолюб» — это было сказано про нее.

Трудно поменять привычный ход жизни в одночасье. В то время как в профессиональной сфере ее уверенность возрастала, в остальных сферах жизни у нее накапливалась только неуверенность, причем неуверенность, доходящая до комплексов. Откуда они взялись? Может, из-за того, что Дэмиен, несмотря на обходительность в манерах, с ней особо не церемонился и не пропускал ни одной возможности, чтобы невзначай ее не уколоть? В конце концов она настолько стала полагаться на его оценку, что теперь становиться на ноги оказалось куда сложнее, чем она полагала.

Не то, чтобы она была непривлекательной. Даже наоборот: стоило ей подвести губы, сделать начес и неровный пробор — и она могла дать фору любой дикторше из телевизионного утреннего шоу. В доказательство можно привести несколько походов в ресторан с сотрудниками, которые оказывали ей знаки внимания, правда, свиданиями эти походы можно было назвать с очень большой натяжкой; и еще несколько встреч со старыми друзьями, что нагрянули как гром среди ясного неба, когда радостная весть о ее разводе достигла их ушей. Если бы ее не находили привлекательной, она бы и этого не дождалась. Но ничего даже отдаленно похожего на то, чтобы «заскочить к нему домой на кофе», или, боже упаси, утром проснуться в чужой кровати со случайно сбившимся пробором, и в помине не было. Считать ли это свиданием?

Опять остаться одной было страшновато, но страшновато с привкусом свободы. На примете не было никого, о ком стоило помечтать, если это выражение применимо к людям, которым перевалило за тридцать. Зато не было и тревожных размышлений, что делать дальше, если тот, в которого ты влюбился, ответит взаимностью. Большинство нынешнего мужского окружения ее не интересовало, будь даже у всех них на шеях повязаны подарочные банты. Стоило, к примеру, оглядеть учительскую в ее колледже — все незанятые мужские особи были с лысыми макушками и животиками, которые очаровательно смотрелись бы на вьетнамских свинках, но совсем не шли школьным учителям определенного возраста. Нормальных, хотя бы внешне, мужчин давно порасхватали. Можно было объявлять официально: новое тысячелетие — зона, свободная от конфет. Кроме, конечно, Дэмиена, который, на его счастье, был чертовски хорош, но, к ее несчастью, хорошо это знал. И был еще Мэтт Джарвис, привлекательный уже своей неухоженностью, о чем он, пожалуй, не знал, да и знать не хотел. Может, этим он ей и нравился.

Джози усилием воли открыла глаза, борясь с усталостью от смены часовых поясов. Надо быстро ополоснуться под холодным душем. Времени прихорашиваться не было, а кроме того, Мэтту наверняка было все равно, как может быть все равно человеку, чье физическое состояние еще долго не позволит ему навести резкость.