Правительство Непала пришло к выводу, что толпы людей, осаждающие Эверест, создают серьезные проблемы с точки зрения безопасности, эстетики и воздействия на окружающую среду. В то же время, борясь с инфляцией, непальские министры приняли решение повысить плату за разрешение на восхождение, что сулило двойную выгоду: ограничение человеческой массы и увеличение притока твердой валюты в оскудевшую национальную казну. В 1991 году министерство туризма назначило цену 2300 долларов за разрешение, позволявшее подняться на Эверест команде любого количественного состава. В 1992 году плата была увеличена до 10 тысяч долларов для команды численностью до девяти человек, плюс 1200 долларов за каждого дополнительного альпиниста.

Но несмотря на высокую плату, альпинисты продолжали толпами валить на Эверест. Весной 1993 года, в сороковую годовщину первого восхождения, пятнадцать экспедиций общей численностью 294 человека изъявили желание подняться на вершину с непальской стороны. Осенью того же года министерство снова повысило плату за разрешение на восхождение — до впечатляющей суммы в 50 тысяч долларов для команды из пяти человек плюс 10 тысяч долларов за каждого дополнительного альпиниста, но не более семи. В дополнение к этому правительство постановило, что за один сезон с непальской стороны может быть допущено не более четырех экспедиций.

Однако министры Непала не приняли во внимание, что власти Китая требовали за подъем на гору со стороны Тибета всего 15 тысяч долларов, не ограничивая при этом ни численного состава команды, ни количества экспедиций в сезон. Поэтому поток желающих подняться на Эверест переключился с Непала на Тибет, оставив сотни шерпов без работы. Такой поворот событий привел к тому, что весной 1996 года Непал в срочном порядке отменил ограничение на количество экспедиций до четырех в сезон. В то же время правительство снова взвинтило плату за разрешение на подъем — на этот раз до 70 тысяч долларов для команды максимум из семи человек плюс еще 10 тысяч долларов за каждого дополнительного альпиниста. Судя по тому, что минувшей весной шестнадцать из тридцати экспедиций поднимались на Эверест со стороны Непала, высокая плата за разрешение на подъем оказалась не столь действенной мерой сдерживания потока любителей острых ощущений.

Еще до трагического завершения предмуссонного альпинистского сезона 1996 года, невероятное увеличение количества коммерческих экспедиций за минувшее десятилетие стало предметом болезненных дискуссий. Традиционалистов оскорбляло, что высочайшая вершина в мире продавалась богатым выскочкам, притом что некоторым из них без поддержки проводников, пожалуй, было бы затруднительно подняться даже на вершину такой скромной горы, как Рейнир. Эверест унижен и осквернен, ворчали пуристы.

Критики подобного толка указывали также на тот факт, что коммерциализация Эвереста затянула эту некогда почитавшуюся священной гору в болото американской юриспруденции. Выплачивая грандиозные суммы за участие в платных экспедициях на Эверест, некоторые восхожденцы, не сумевшие покорить вершину, преследовали потом своих проводников в судебном порядке. «Иногда тебе достается клиент, который думает, что он купил гарантированный билет на вершину», — жаловался Питер Этанс, весьма уважаемый проводник, совершивший одиннадцать путешествий на Эверест и четыре раза достигший его вершины. «Некоторые люди не понимают, что экспедиция на Эверест — это не поездка на швейцарском экспрессе».

Как ни досадно, отнюдь не все судебные дела по Эвересту возбуждались на пустом месте. Бывали случаи, когда пользующиеся плохой репутацией или юридически несуществующие компании не осуществляли в критической ситуации обещанное материально-техническое обеспечение — доставку кислорода, например. В некоторых экспедициях проводники отправлялись на вершину, не взяв с собой ни одного из оплативших их услуги клиентов, что давало повод озлобленным заказчикам сделать вывод, что их попросту облапошили.