Минутой позже я заметил, что тонкие облака заполнили долины на юге, закрыв все, кроме высочайших пиков. Адамс, маленький задиристый техасец, разбогатевший на распродаже акций во время нашумевших восьмидесятых, был опытным пилотом самолета и провел много часов, оглядывая сверху верхушки облаков. Позже Адамс рассказал мне, что сразу после того, как дошел до вершины, он понял, что эти невинные на вид, клубящиеся водные испарения предваряли мощный грозовой фронт. «Когда ты видишь грозовой фронт с самолета, — объяснял он, — то первое, что хочется сделать — это убраться подальше от этого дерьма. Я так и сделал».

В отличие от Адамса, я не привык вглядываться вниз на кучевые облака с высоты почти 9000 метров и поэтому оставался в неведении относительно того, что внизу уже зародилась буря. Вместо этого, я был озабочен ослабевающей кислородной поддержкой из моего баллона.

Покинув вершину, через пятнадцать минут я достиг верхушки ступени Хиллари, где столкнулся с альпинистами, столпившимися у единственной веревки, по которой они могли подняться вверх. Последовала вынужденная остановка в моем спуске. Когда я ожидал, пока пройдет эта толпа, подошел Энди — он тоже спускался вниз. «Джон, — попросил он, — похоже, я не получаю достаточно воздуха. Можешь посмотреть, не обледенел ли впускной клапан в моей маске?»

Быстрая проверка обнаружила небольшой обледеневший кусочек заблокировавший резиновый клапан, подающий в маску воздух из окружающей атмосферы. Я отколол его кончиком своего ледоруба, а затем попросил Энди не остаться в долгу и выключить мой регулятор для того, чтобы сэкономить кислород, пока не освободится ступень. Однако Энди по ошибке открыл его на полную мощность, вместо того чтобы закрыть, и через десять минут весь мой кислород вышел. Мои возможности восприятия окружающего, которые уже и так были на пределе, тотчас же резко снизились. Я чувствовал себя так, будто по ошибке принял слишком большую дозу успокоительного.

Я смутно помню Сэнди Питтман, прошагавшую мимо меня к манящей вершине, затем через неопределенное время проследовали Шарлотта Фокс и Лопсанг Джангбу. Следующей материализовалась Ясуко, чуть ниже того опасного места, где я сидел в ожидании. Ей не давалась последняя, самая крутая часть ступени. Пятнадцать минут я беспомощно наблюдал, как она старалась вскарабкаться на верхний край скалы, но была слишком обессилена для этого. Наконец Тим Мэдсен, который нетерпеливо ожидал прямо под Ясуко, подставил руки ей под ягодицы и вытолкнул ее наверх.

Вскоре появился Роб Холл. Скрывая свою нарастающую панику, я поблагодарил его за то, что он привел меня к вершине Эвереста. «Да, похоже, это будет удачная экспедиция», — ответил он, потом упомянул, что Фрэнк Фишбек, Бек Уэзерс, Лу Кейсишк, Стюарт Хатчисон и Джон Таск вернулись обратно. Даже в моем тупом состоянии, спровоцированном кислородным голоданием, можно было понять, что Холл был глубоко разочарован тем, что пятерым из его восьми клиентов не хватило времени, чтобы дойти до вершины. Я подозревал, что такое настроение усиливал тот факт, что команда Фишера показалась на финишной прямой в полном составе. «Мне только хотелось, чтобы мы привели к вершине больше клиентов», — пожаловался Роб перед тем, как продолжить свой путь.

Вскоре после этого подошли Адамс и Букреев. Они тоже направлялись вниз и остановились чуть выше меня, чтобы подождать, пока можно будет двигаться дальше. Через минуту к толпящимся на верхушке ступени Хиллари альпинистам добавились поднявшиеся по веревке Макалу-Го, Энг Дордж, несколько других шерпов, а за ними следом Дуг Хансен и Скотт Фишер. И тогда наконец ступень Хиллари освободилась — но к этому времени я провел более часа на высоте 8810 метров без кислородной поддержки.

За время ожидания целые сегменты коры моего головного мозга, казалось, отключились полностью. С сильным головокружением, напуганный тем, что могу потерять сознание, я лихорадочно стремился к Южной вершине, где меня ожидал третий кислородный баллон.