Мы устроились за столом, каждый на своем месте. Кресло Бергмана и здесь оставалось нетронутым, и возникало чувство, что он незримо присутствует рядом. Может, так и было. С Бергманом ничего нельзя знать наверняка.

Лионелла бесшумно двигалась вдоль стола, разнося тарелки. Сама она за стол вместе с нами никогда не садилась, Бергмана называла хозяином и, кажется, работала у него очень долго, но и тут наверняка не скажешь. Жизнь Максимильяна для меня тайна за семью печатями, знаю я о ней немного, точнее, вовсе ничего не знаю. И с уверенностью могу поведать лишь о нескольких месяцах, которые прошли с момента нашего знакомства.

На вид Лионелле за семьдесят, но она довольно крепкая, в чем я не раз могла убедиться, и характером ее Господь не обидел. Исчезновение Бергмана стало для нее тяжелым ударом, но внешне она выглядела так же — холодно и отстраненно, как обычно. Из нас троих симпатию у нее вызывал разве что Воин, к Димке она скорее была равнодушна, а меня недолюбливала. По крайней мере, не упускала случая указать на мои недостатки.

Димка притащил в столовую ноутбук, впрочем, он с ним никогда не расставался, Лионелла, взглянув на него, сказала сурово:

— Уберите.

Димка вздохнул, но ноутбук убрал. Лионелла торжественно удалилась, а мы приступили к трапезе.

— Ум отъешь, — сообщил Вадим, отправляя в рот очередную порцию жаркого. — Из-за такой стряпни я готов терпеть эту старую ведьму… Милейшую женщину, я хотел сказать.

Димка был к еде абсолютно равнодушен, кажется, не всегда замечал, что, собственно, ест. Разговор за столом не клеился.

Я продолжала жевать, наблюдая за мужчинами, с мыслью о том, что неуклонно скатываюсь в депрессию. Вновь появилась Лионелла, собрала посуду. Мы еще некоторое время сидели за столом, а потом разбрелись по своим комнатам.

Я взяла планшет и устроилась на подоконнике, но планшет не открыла, смотрела в окно. Начало темнеть, а я так и не сдвинулась с места, хотя бы для того, чтобы включить свет.

Раздался короткий стук в дверь, после чего она распахнулась, и в комнату вошел Вадим.

— Чего без света сидишь? — ворчливо спросил он, приблизился и встал рядом.

Он смотрел на стену напротив, точно избегая моего взгляда. Ответа на свой вопрос, видимо, не ждал, и я решила себя не утруждать.

— Как думаешь, мы привыкнем? — спросил он.

— Все привыкают, — ответила я, хотя вовсе не была в этом уверена.

— А если…

— Что? — не дождавшись продолжения, сказала я.

— Вдруг он жив? Понимаю, звучит глупо. Но когда речь идет о Джокере… Этот парень на многое способен.

— Он человек. А люди смертны.

— Согласись, он необычный человек, то есть совсем-совсем необычный.

— Ага. Мастер пудрить мозги, — проворчала я.

— Значит, у тебя никаких сомнений? — с обидой спросил Вадим.

— В его человеческой природе?

— В том, что он погиб?

Теперь мы смотрели друг другу в глаза, и в его взгляде была сумасшедшая надежда.