– Дело Савельевых? – оживилась Анна.

– Недавнее ограбление магазина.

– Вы – криминалист?

– Что?.. – Бабаджанов рассеянно огляделся и сделал несколько шагов по направлению к двери, но потом вернулся: – Передайте Шкарбун – с костями разберемся не скоро. Это касается дела Савельевых. Скелеты не складываются. Череп девочки не найден, и это жаль. Есть несколько фрагментов, которые могли бы ей принадлежать. Нужны многочисленные экспертизы. Но это дело затратное. – Он говорил отрывисто, короткими очередями слов. – А почему вы интересуетесь делом Савельевых?

Стерхова усмехнулась:

– Я, в некотором роде, его расследую.

– А-а-а-а! Вот оно что! Вы – новый сотрудник!

Их разговор стал смахивать на сценку из комедии положений. Анна решила все прояснить:

– Я – из Москвы. Прикомандирована к урутинскому следственному отделу для оказания помощи в расследовании архивных дел.

– Почему меня не предупредили?.. – спросил Бабаджанов и, не ожидая ответа, заметил: – Помощь нам, конечно, нужна. От помощи мы не отказываемся.

Стерхова смотрела на Бабаджанова, как врач, который собирается его прооперировать или, по крайней мере, утешить.

– Можете уделить мне несколько минут? – Но даже вымолвив эту фразу, она еще сомневалась, стоит ли к нему обращаться.

– Так-так… Слушаю… – Тимур Бабаджанов присел на краешек стула.

Анна вынула из дела склеенную фототаблицу и ткнула пальцем в снимок, где на грязи запечатлелись отпечатки протекторов.

– Что скажете?

Он быстро ответил:

– Машина съехала с моста.

– Это я знаю. Что-нибудь вам кажется странным?

Бабаджанов склонился к фотографии и стал рассматривать, водя по ней носом. Потом так же тщательно рассмотрел снимок с автомобилем.

Его заключение было таковым:

– Ясно, как белый день! Ничего странного здесь не вижу!

Стерхова разочарованно выдохнула – чего еще было ждать от этого малахольного, – но вслух обронила:

– Большое спасибо.

– А я еще ничего не сказал.

– Ну так говорите.

Бабаджанов стал водить пальцем по фотографии:

– Видите, один стертый след? Если бы машина юзила, были бы стерты оба следа. Но у данного транспортного средства повреждено переднее левое колесо. Оно оставило отпечаток, похожий на след от юза – заблокированного, нерабочего колеса. Двигатель в девятке стоит поперек, машина переднеприводная. От двигателя на колеса идут приводные валы, на концах которых стоят шарниры угловых скоростей. Думаю, перед тем, как съехать с моста, автомобиль саданулся левой фарой и радиаторной решеткой. В результате погнулся левый нижний рычаг, колесо встало боком, и его заклинило. Отсюда вывод – эта машина не могла идти своим ходом.

– Такие повреждения могли появиться от удара об воду?

– С какой высоты упала машина? – спросил Бабаджанов, взял со стола калькулятор и приготовился рассчитать силу удара.

– Три с половиной метра, – сказала Анна.

– Смеетесь? – Отбросив калькулятор, Бабаджанов поморщился. – Упав с такой высоты, кузов автомобиля остался бы цел, не говоря про рычаг.

– Ну а если машина сначала врезалась в ограждение?

– А потом развернулась и задом скатилась в реку… – издевательски подхватил криминалист и по слогам объяснил: – Го-лу-буш-ка! Эта машина съехала в реку задом. Или, учитывая характер повреждений и отсутствие хода, ее туда затолкали вручную!

– Задом?.