— Мама говорит, ты много времени проводишь в библиотеке.

Мэгги кивнула:

— Мне там нравится. Там тихо и спокойно. Очень похоже на монастырь, по моим представлениям.

Прекрасная улыбка Мэри оживила ее лицо и зажгла глаза.

— О, Мэгги, в монастыре совсем не так. Кроме времени молитв, он просто гудит от веселого шума. Если мне хочется поразмышлять, то мне приходится идти в библиотеку.

— Мама стала бы ломать руки, если бы услышала тебя, — сказала Мэгги.

— Бедная мама. Думаю, она боится, что если я не стану более почтительной, то не смогу замолить ее грехи. Я пытаюсь ее убедить в том, что милостивый Господь уже простил ее, но она видит во мне своего жертвенного агнца.

— Мэри Фрэнсис! Это же почти святотатство!

— Думаю, это и есть святотатство. — Она пожала плечами. — Но я действительно так считаю. И говорю это. Ничего не могу поделать. Иногда я спрашиваю себя, не пообещала ли мама своего первенца церкви, чтобы остальные могли поступать так, как пожелают.

Мэгги широко открыла глаза. Она не имела представления о том, что Мэри Фрэнсис испытывает такие чувства. Мэри похлопала сестру по руке.

— Ну, не надо приписывать моим словам того смысла, которого в них нет, — предостерегла она. — И что бы ты ни делала, не надо указывать маме и Джею Маку в мою сторону. Возможно, я более чувствительна к твоей проблеме, в чем бы она ни заключалась, потому что как раз пытаюсь решить свою. Тебе следует быть благодарной за это. Иначе мне не потребовалось бы и двух минут, чтобы выведать у тебя твои тайны.

Мэгги знала, что это правда.

— Что ты скажешь маме?

— Что ей следует заняться благотворительностью, подобно остальным гранд-дамам.

— Не может быть!

Мэри Фрэнсис искоса взглянула на младшую сестру, словно умоляя подзадорить ее.

— А, ладно, — сдалась она, — но это на какое-то время помогло бы ей перестать тревожиться о тебе.

— Я сама могу о себе позаботиться, Мэри, — мягко сказала Мэгги.

— Я знаю, — ласково ответила та. — Вот это я и собираюсь ей сказать.

В тот вечер Коннор не сделал попытки увидеть Мэгги, за что она была ему благодарна. Она провела большую часть ночи в своей комнате, уставившись на пакетик с запасом непогрешимых французских пилюль. Ложась спать, она перепробовала десяток укромных мест и в конце концов решила спрятать их под подушку.

На следующее утро ее разбудил ветерок, дувший прямо в лицо. Она замигала, скосила глаза к переносице, пытаясь сфокусировать их на предмете, которым Скай размахивала у нее перед носом.

— Что это? — спросила Мэгги, отмахиваясь.

— Письмо, — взволнованно ответила Скай. Она приплясывала на месте и ыглядела совершенно юной, какой сперва сочла ее Верил Холидей. — То самое письмо! Ну же! Проснись!

Мэгги рывком села и одним взмахом вырвала у Скай из рук письмо.

— Из Медицинской школы Филадельфии, — подсказала Скай.

— Сама вижу. — Мэгги осмотрела печать на конверте и медленно провела пальцем по краю конверта.

— Ну? Ты собираешься его вскрывать?

На вес оно было слишком легким, чтобы походить на извещение о приеме. Вероятно, отказ. В письме с уведомлением о приеме должны быть какие-то инструкции, ведь так? Мэгги поддела краешком ногтя печать. И остановилась.

— В чем дело? — требовательно спросила Скай. — Разве тебе не любопытно?

Затем с внезапной прозорливостью она поняла, в чем дело, Лицо ее вытянулось.

— О нет.