Вынул р. Шломо свою длинную трубку, набил ее тютюном, свернул бумажку, зажег ее, раскурил трубку и затянулся, а затем посмотрел добрыми глазами на своих спутников, что сидят и о Божественном толкуют. Сколько забот уже выпало на их долю с тех пор, как вышли из родного города, а сколько забот еще ожидает их в пути. Возвел он очи горе и подумал: неведомо нам, что просить у Тебя, но делай нам то, что делал нам до сих пор.

Молча сидела хозяйка и смотрела перед собой: свеча горит на столе и звук Учения раздается в доме. Была корчма прежде пустынна без слов Писания, а сейчас голос Писания гремит и откликается в ней. Пока она сидела — влетела ночная бабочка, упала в огонь свечи и сгорела. Что жизнь — одно мгновение, совсем недавно была жива, совсем недавно порхала по всему дому, совсем недавно крутилась вокруг свечки и наконец попала в пламя и превратилась в уголек. Так и она — совсем недавно одарил ее Господь, совсем недавно зажег перед ней свет великий, совсем недавно уселась она в мире и спокойствии, слушая слова Бога Живого. А завтра — уйдут гости, и снова она останется без Писания, и без молитвы, и без жизни. Пока она сидела, задумавшись, пришло несколько иноверок, поклонились они земным поклоном пилигримам и высыпали из передников своих груду сосновых шишек — положить их под подушки путникам, идущим в Землю Израиля, чтобы усладить их сон благоуханием. Но сердечные наши не спешили почивать: сидели и толковали и повторяли слова Писания, а женщины сидели и вязали носки. Повернула Сарра голову к мужу своему, р. Моше, и увидела, что сидит он, подперев голову одной рукой, с книгой в другой руке. Вспомнились ей две дочери, что остались в Бучаче, и подумалось ей: сейчас пришли домой их мужья ужинать, может, и они сготовили гречневую кашу с молоком и сейчас посыпают ее мелким сахаром, чтобы усластить ее во рту мужей своих. А те и не замечают женских хлопот, сидят себе с книгой за столом, как тесть, так и зятья. Пока она так сидела, задумавшись, толкнула ее соседка и сказала: посмотри только на Цирль, уставилась на Песаха, мужа своего, будто они одни на всем свете. Вздохнула Сарра и сказала: кто никого за собой не оставил — хоть и покинул родное место, все равно радостно ему. Долго ли, коротко сидели так сердечные, только пришел наконец возчик и сказал: дайте роздых косточкам своим, пока не побледнеют петушиные гребни и не придется вставать.

Хорошо спится путникам, а тем паче майской ночью в селе, когда весь мир безмолвствует, деревья и травы притихли, а скотина пасется на лужайке, не гневаясь на людское племя; легкий ветерок веет во дворе, шуршит на крыше и перекатывается по соломинкам, а те шепотом шелестят, ублажая сон людской и услаждая члены тела. Но сердечные не забывали, что сон дан человеку лишь для укрепления тела, чтобы вставал человек с новыми силами на службу Творцу. И не вышла еще третья стража, как встали они. А в этот час возвел Всевышний зарю, и звезды и планиды померкли. Облака порозовели и разошлись в разные стороны. Травы и кусты зашелестели, деревья заблистали от росы. Солнце собралось взойти, и птицы отряхнули крылышки и приготовили свою первую песню. Кони заржали и затопали копытами и замотали хвостами. Встали сердечные и помолились, и утреннего каравая отведали, и сели в повозки мужчины в свою, женщины в свою, расстались с корчмой и пустились в путь.

Глава шестая

ПО ЗЕМЛЯМ ПОЛЬСКИМ И МОЛДАВСКИМ

Мало-помалу тянутся повозки, кони тонут во всяких травах, больших и малых. Дуют добрые ветры и пробуждают сердце, травы выходят пошуметь в поле, а о чем шумят — одному только Богу ведомо. Немало сел прячется в полях и виноградниках, леса тихи, и сияние солнечное покоится на реках и на берегах рек и озер, и белые облака провожают небесной стороной сердечных наших. Так они ехали землей Польской, пока не пересекли рубеж земли той у городка ли, местечка ли, по названию Окип. Переправились они без урону через Днестр и заночевали в Окипе.