— Попробуй выговорить «супербредовый», Полярис! — крикнул Сириус, когда его уводили.

Приговор привели в исполнение сразу же. Когда Сириус пришел в себя, он больше не мог протестовать. Не мог ни говорить, ни отчетливо видеть. Да и думать не особенно пытался. Он был очень слаб и очень, очень голоден. Все его силы уходили на сражение за пищу в теплой кучке таких же, как он, существ. Только он нашел себе подходящий сосок и принялся за еду, как огромная могучая рука подхватила его и перевернула кверху брюшком. Он возмущенно пищал и пытался отбиваться.

Хриплый оглушительный голос, вероятно, женский, произнес слова, которые он не понял:

— Это же надо, уже шестой кобель в помете. И только одна сучка. Черт побери!

Сириуса бесцеремонно сунули обратно, и он опять пробрался к своему соску. После этого он довольно долго не думал вообще ни о чем, кроме еды. Потом он уснул, уютно устроившись среди подобных себе существ рядом с громадной пушистой горой. И только через несколько дней он подумал о чем-то, кроме еды и сна.

Его охватила жажда познания. Он пополз, с трудом передвигая четыре короткие лапки — такие слабые, что подняться на них он не мог. То там, то тут ему пришлось перебираться через складки грубой ткани, на которой они все лежали. Другие существа так же слепо ползали вокруг. Несколько раз они валили и опрокидывали Сириуса, но он полз дальше, моргая и пытаясь разглядеть, откуда идет такой яркий свет. Подстилка закончилась, и Сириус оказался на холодном ровном полу, ползти по которому было гораздо легче.

Он уже почти добрался до полосы теплого, яркого света, когда раздались шаги. Пол затрясся. Сириус нерешительно остановился. Кто-то, обладавший непреодолимой силой, опять схватил его — униженного, пинающегося, — поднял и перевернул. Над ним нависло громадное расплывчатое лицо.

— А ты храбрец, — произнес хриплый, оглушительный женский голос. Сириус моргал, пытаясь разглядеть, кто его держит, а голос сказал: — Мне не нравятся твои глаза, парень. Что-то говорит мне, что Бесс была плохой девочкой.

Поскольку Сириус не понял ни слова, он почувствовал только досаду, когда его водворили обратно в темноту на грубую подстилку. Теперь ему опять придется проползти весь этот путь. Он подождал, пока тяжелые шаги уйдут, и снова пополз вперед.

У него ничего не вышло. Каждый раз, когда он выбирался на свет, кто-нибудь — или женщина, или существо с резким юношеским голосом — возвращал его обратно. Он отчаянно пищал. Что-то в нем жаждало этого света. Почему ему не позволяют туда добраться?

На следующий день он добрался до двери, когда они пришли — женщина, парень с резким голосом и еще кто-то. Они чуть на него не наступили. Сириус это понял и в ужасе съежился на полу. Женщина с раздраженным восклицанием подняла его с холодного пола и вынесла на свет.

— Опять этот! Он и правда бродяга. — Сириус к этому времени уже привык к тому, что его хватают и поднимают, и не пытался вырваться. — Ну? — спросила женщина. — Как вы думаете, дорогая миссис Каннинг? Эти отметины неправильные, верно? И посмотрите на его глаза.

Сириус почувствовал, как его разглядывает вторая женщина. Почему-то он ощутил, что что-то не так. Он забился и был за это крепко сжат.

— Нет, — задумчиво сказал новый голос, встревоживший Сириуса. Голос и запах этой женщины вызвали у него в голове волну — почти воспоминание. — Неправильные глаза, неправильный окрас ушей. Должно быть, дорогая миссис Партридж, ваша собака ухитрилась нагулять щенков на стороне. А остальные каковы?

— Почти такие же. Взгляните.

Послышались возмущенные повизгивания, и Сириус понял, что его товарищей, не привыкших к хватанию и рассматриванию, тоже хватают и рассматривают.