Юрка рассмеялся.

— Ты хоть нашел его? — спросила девочка.

— Нашел. Это книга.

— Хорошая?

— Законная. Вот такая… Только ведь книги положено подписывать: на память тому-то от того-то.

— Ну, я потом подпишу.

— Конечно.

— Когда ты прочитаешь. Ты уже начал читать?

— Нет еще.

— Ну ладно, идите.

На обратном пути Юрка подумал, что эту «Советскую оперу» придется, наверное, перелистать или даже прочитать в ней две-три страницы, чтобы знать, о чем там речь.

Юрке на миг взгрустнулось, но тут он увидел впереди сугроб и живо решил пихнуть в него Валерку, а то он что-то задумался. Да и вообще в последнее время что-то все часто задумываются.

Глава третья

ВАЛЕРКА УЗНАЕТ СЕКТАНТА

У Аркадия близилась сессия. Он стал возвращаться из института поздно, часов в десять-одиннадцать, усталый и нахмуренный.

— Туго, брат, — говорил он Юрке, сжимая себе виски и закрывая глаза.

— Очень туго?

— Порядком. Зачеты, чтобы их…

Когда Аркадий говорил: зачеты, сессия, все понимали, что это ответственно и трудно. Василиса Андреевна готовила вечером что-нибудь повкуснее, специально для него. И, когда Аркадий спрашивал, а что ели они, мать отвечала, мол, то же самое и грозила Юрке, который тыкал себя в грудь пальцем, что и ему надо такого же вкусного.

— Ты еще нахлебник, — говорила она после Юрке.

Мальчишка сердился, но переживал несправедливость молча.

Как-то Аркадий принес лыжи и, поужинав, начал собираться.

— Ты куда, Аркаша? — спросил Юрка.

— Покатаюсь. Хоть проветрюсь немного, а то голова трещит, как арбуз.

— На насыпь?

— На насыпь.

— У! И я пойду.

— Пойдем.

— Ура! — запрыгал Юрка. — А Валерку можно позвать?

— Зови.

— Он тебе не помешает? — спросил Петр Иванович, когда Юрка выскочил. — Может, ты с кем встретиться хочешь?

Аркадий улыбнулся.

— Нет, не помешает.

— А то смотри, я его задержу.

С этого времени, как девять часов, мальчишки были наготове.

О приходе электрички жители Перевалки узнавали по волне собачьего лая, которая катилась от остановки вслед за сошедшими пассажирами. И неизменно, когда эта волна заплескивала двор Гайворонских, хлопала калитка и заявлялся Аркадий.

— Ну, как, архаровцы? — спрашивал он.

— Мы уже! — отвечали ребята и принимались одеваться. Часа через полтора они возвращались. Юрка замертво падал в постель и засыпал, не успев укрыться одеялом.

Как-то в канун Нового года заненастилось. С утра был сильный мороз, а с темнотой подул ветер. Юрка сидел в «келье» Аркадия и, прислушиваясь к шуршанию об окно снежных вихрей, налетавших порывами, думал, что сегодня, видимо, не придется покататься, что Аркадий в такую непогодь придет поздно и что вечер этот для него, Юрки, будет страшно длинным и скучным. Он вздохнул и вышел в кухню.

Над косяком висели клетки. Двенадцатихлопка была дачей, куда птицы поселялись на отдых. Ловил же Юрка своими и больше двух синиц в них не держал, чтобы меньше дрались и меньше разбивали носы.

Синицы спали, обратившись в круглые пушистые комочки. Юрка тихонько подставил табуретку и взобрался на нее.