— Вот, — сказал брамин, указывая на „заклинателя", — один из натов, пришедших из Пандарпура.

Офицер вскрикнул от изумления.

— Какі это ты, Мали?

— Я самый, — капитан.

— Какого черта ты делал в Пандарпуре?

— То, что я везде делаю, — ответил „заклинатель": — заставлял змей плясать и забавлял народ фокусами моего товарища.

— А кто ж твой товарищ? — спросил капитан.

— Да вот он сам. Миана! — позвал „заклинатель" змей, — и молодой индус вошел в комнату со своей обезьяной на плече.

— Кланяйся капитану,— сказал ему Мали,  — он желает говорить с тобою.

— Нисколько, — прервал Дода,  — мне достаточно видеть его. Но к тебе у меня есть дело, Мали. Знай, что о тебе мне посланы из Каунпора

точные известия. Ты обвинен в измене, и мне приказано схватить тебя и расстрелять.

— Не могу ли   я спросить, — ответил спокойно Мали, — чем я мог заслужить такое жестокое наказание?

— Тебя обвиняют в измене родине и содействии нашим врагам. Это ты, говорят, помог бежать Буркьену, ты же скрыл от нашего мщения

его сына. Разве такие преступления не заслуживают смертной казни? Но раньше, чем казнить тебя, я хочу послушать, что ты можешь сказать

в свое оправдание.

— Ничего, — ответил Мали. — К чему мне защищаться, если я заранее осужден?

— По крайней мере, скажи мне, что ты делал в Пандарпуре?

— Я уже сказал.

— Вот ты каков! — вскричал капитан. — Хорошо, ты умрешь. Возьмите этих людей и расстреляйте. Нет, повесить их за ноги! Эта смерть более

прилична таким негодяям!

От Андре и Берты не ускользнуло ни одного слова,  забыв всякую осторожность, они быстро вошли в комнату. Берта бросилась на шею стари-

ку Мали, а Андре заслонил собою Миану.

— Убейте и нас с ними! — вскричали они в один голос: — мы одни виноваты во всем!

Капитан Дода был страшно поражен появлением молодых людей, в особенности Берты, которая, как он думал, находится   в Пандарпуре.

Едва веря глазам своим, он поднялся, шатаясь от волнения, и закричал громким голосом:

— Взять этих людей... Но не сметь касаться этой девушки!

Мали и двое юношей были мгновенно схвачены и обезоружены,  Берта осталась свободной.

В ярости Дода выхватил свою саблю и, махая ею, быстро зашагал по комнате. Видно было, что он тщетно пытается разрешить трудную задачу:

что делать с этими людьми? Как им удалось освободить ту, которую он так крепко запер и за которую отвечает перед Нана? Где теперь укрыть

ее в безопасности? Все эти мысли кружились и сплетались в его голове. В комнате царила мертвая тишина,  солдаты, крестьяне и брамины с изумлением смотрели на эту сцену.

Вдруг послышался тихий, но гордый голос молодой девушки:

— Зачем ты мечешься по комнате, Дода? Будь великодушен, убивай скорей, и пусть я буду твоей первой жертвой.

— Не смейся надо мной, Берта, — заревел Дода: — или я заставлю на твоих глазах медленно изрезать на куски каждого из этих негодяев. Ты

хорошо знаешь, что судьба их не имеет ничего общего с твоею: Я отвечаю за тебя головой, и никто не посмеет коснуться тебя.

- Ты смеешься, Дода, — продолжала мужественная девушка.— Хочешь ты, или не хочешь, — но если мои друзья умрут, умру и я. Посмотри

сюда: вот свобода! — И она показала ему острый кинжал, который держала скрытым в руке.

Капитан сделал движение, чтобы вырвать у нееоружие, но она остановила его словами:

— Если ты шевельнешься, этот кинжал вонзится в мою грудь.