Добравшись до столика, киммериец сумел подтянуться и сесть на его край, вытянув перед собой безжизненную ногу. Затем Конан внимательно осмотрел комнату с новой точки.

Окон в ней и вправду не было. Несмотря на роскошное убранство, эта комната находилась где-то в глубине большого замка. Для вентиляции, видимо, служили лишь узкие щели, наподобие бойниц, под самым потолком. Кстати, подумал Конан, через них можно запросто наблюдать за всем, что происходит в комнате. Обстановка включала в себя резные деревянные стулья, табуреты, полированные расписные столы, шикарную широченную кровать и переносную жаровню, впрочем, слишком маленькую, чтобы реально согреть такое помещение в холодное время года. Конану не удалось высмотреть ни единой вещи, которая могла бы служить оружием. Даже молоток от гонга — и тот был унесен Сулом. Единственным предметом, достойным дальнейшего обследования, Конану показалась вторая дверь в противоположной стене комнаты.

Понимая свою слабость, Конан решил и не пытаться открыть обитую железом дверь, затворившуюся за губернатором и его слугой. Эта тяжелая плита смогла бы удержать его и полного сил. А вот вторая — обычная деревянная панель — выглядела более доступной для того, чтобы вскрыть или, на худой конец, выломать ее. Сложность была в другом: как добраться до двери и как найти силы, чтобы идти дальше. Конан внимательно осмотрел рану на бедре. Шов не разошелся, но внутри все горело огнем, а любая попытка встать на раненую ногу вызывала дикую боль. Все больше давали о себе знать и свежие раны, полученные в бою прошедшей ночью, и ушибы, — видимо, результат не очень-то бережной последующей транспортировки в замок. Даже влажная тропическая жара, с которой Конан, как ему казалось, уже совсем освоился, вдруг навалилась на него с утроенной силой. Киммериец тяжело дышал, немногим отличаясь от выброшенной на берег рыбы. Единственное, что приносило сейчас ему облегчение, — это струйка дыма, поднимавшаяся от кальяна.

Это тлел и курился лотос. Конан вспомнил слова Фанг Луна: в этих сосудах находится конец боли и приглашение в мир грез. Почувствовав незнакомый зуд в теле, странную головную боль и непривычное ощущение нехватки чего-то, Конан удивился силе этого эффекта. Наркотик был в его теле какие-то считанные часы, а организм уже здорово привык к нему. Хотя слуги Фанг Луна наверняка вкатили ему изрядную дозу. А кроме того, поговаривали, что вендийские колдуны сумели создать такое зелье, которое делало человека своим рабом буквально за один-два раза его употребления.

Конан даже вздрогнул от такой перспективы. Но выбора у него не было. Взяв наугад один из хрустальных флакончиков, киммериец открыл его и внимательно рассмотрел содержимое. Это была розоватая, густая мазь, от одного запаха которой успокоилась мучившая Конана сильная боль в затылке. Зачерпнув пальцем немного мази, киммериец осторожно втер ее в шрам на шее. Затем, расстегнув форменную тунику, смазал рану на бедре и покрасневшее пятно вокруг нее, а также самые болезненные из ссадин и свежих шрамов.

Уже через несколько мгновений ему стоило большого усилия воли закрыть флакон и перестать втирать в тело мазь, приносившую мгновенное облегчение. Убрав флакон в один из карманов, Конан прислушался к своим ощущениям: его дыхание клокотало в груди, словно разогретое вином. Боль в ноге почти прошла. Правда, в ушах слышался непонятный шум. Зато в теле чувствовалась вновь вернувшаяся сила, а в голове — желание что-то делать, действовать. Конан попробовал встать. Состояние ноги поумерило его восторг — она была столь же слабой и почти безжизненной. Но, по крайней мере, на нее было не больно ступать, и киммериец без труда, лишь чуть прихрамывая, добрался до дальней двери. Подойдя к ней, он оперся на деревянную створку рукой и с удивлением обнаружил, что она не заперта.

«Свобода в моем доме», — вспомнил Конан слова Фанг Луна. Что ж, какая бы ловушка ни скрывалась за дверью, ждать, что удастся избежать ее, переждав в этой комнате, было бессмысленно.