Ну что ж, подумал Конан, капитану Омару придется подождать, если его соперник нарвется на скандал с его командиром. Наскоро извиняясь перед теми, кого он толкал на ходу, Конан направился в обход стола.

Не успел он пройти и половину расстояния до генерала, как его внимание привлекла одна женщина, разительно не похожая на всех остальных придворных дамочек. Высокая, с хорошей фигурой, она была одета в выглядящий чуть-чуть мужским наряд. Но еще более примечательными, чем костюм, были ее волосы — очень светлые, они развевались за спиной при резких движениях женщины: Она еще сильнее выделялась на фоне четырех своих спутниц — типичных туранок с черными как вороново крыло волосами.

— Ты, должно быть, Конан — герой Вендийской войны? — Голос незнакомки в сочетании с ее яркой внешностью привлек к молодой женщине внимание многих присутствующих. — Так это тебя, храброго офицера, король собирается наградить за подвиги, совершенные на южных рубежах?

— Ну, — вызывающе посмотрел ей в глаза Конан, — это я. Чем обязан?

— Отлично. Позволь тогда сначала мне вручить тебе награду!

Едва договорив, она схватила со стола серебряное блюдо и выплеснула его содержимое на киммерийца, заляпав его тунику белыми и красными пятнами соуса.

— Это тебе, убийца детей, за то, что такие, как ты, загоняют наших мужей и сыновей в дальние страны и бесцельно тратят на никому не нужной войне главное богатство нашей страны — ее лучших людей!

Когда она закончила свою речь, в зале воцарилась гробовая тишина, прерываемая только редкими возгласами удивления. Все молчали, явно предоставив Конану самому выпутываться из этой идиотской ситуации. Оглядев свой пострадавший костюм, киммериец поднял глаза на свою обидчицу и громко сказал:

— А это — тебе за всех зажравшихся туранских жен, которые ждут не дождутся богатых трофеев и подарков из завоеванных стран, но не хотят терпеть неудобств, связанных с отсутствием мужа, или волноваться об ушедшем на войну сыне.

С этими словами он поднял большой деревянный поднос с засахаренными фруктами и резким движением послал его содержимое в направлении дерзкой блондинки.

Верткая женщина едва успела отскочить, испачкав лишь рукав платья. Сладкий же водопад приняли на себя два ни в чем не повинных евнуха. Зло ругаясь, они начали как могли счищать со своих шикарных кафтанов растекающиеся сиропом фрукты. А затем, вместо того чтобы ответить на оскорбление кулаками или сталью (чего Конан не мог себе позволить по отношению к женщине), они похватали со стола то, до чего смогли дотянуться, и запустили все это в обидчика.

Блондинка немедленно присоединилась к ним, призвав на помощь своих подружек. Стиснутый толпой и лишенный возможности маневра, Конан стал отличной мишенью. Но множество снарядов, пущенных неумелыми руками женщин и евнухов, пролетели выше него или мимо. Они не могли не угодить в стоявших по соседству с киммерийцем придворных. Те, в свою очередь, встали на его сторону и вступили в борьбу, хватая со стола что попадется или перехватывая на лету посланные в них фрукты и другую еду и швыряя ее обратно. Через несколько минут все пространство вокруг стола превратилось в странное поле боя, над которым летали во всех направлениях груды котлет, фруктов, веера нарезанного сыра, целые торты и кучи пирожных, сопровождаемые потоками сиропов и соусов.

Во всей этой суматохе Конан старался не упустить из виду светловолосую зачинщицу.