Некоторое время из пруда доносился шумный плеск и недовольные крики, не привлекавшие ничьего внимания в пустом ночном саду. Неожиданно воцарилась тишина, нарушаемая только капаньем воды, ручьями стекавшей с обоих невольных купальщиков, застывших по колено в воде, разделенных на расстояние вытянутой руки отточенным лезвием маленького кинжала, сверкающего в руках Ирилии.

— Ладно, подружка, не увлекайся. Это тебе не шутки, — успокаивая скорее сам себя, сказал, отдуваясь, Конан. — Если бы я собирался поупражняться с тобой в искусстве фехтования, что ж — кинжал есть и у меня. Но я не столь мстителен и прощаю твою дурацкую выходку.

Киммериец потряс головой, стряхивая воду с волос, окатив Ирилию с ног до головы.

— Будем считать, что я отомстил тебе за разбитую о мою голову чашу этим повторным душем. Хотя, я полагаю, кое-какие водные процедуры были нужны нам обоим, чтобы смыть с себя остатки столь шикарного пиршества. А теперь убери-ка от моего лица эту железяку. Ею только мышат резать.

— Ладно, варвар. Я уберу кинжал, только учти, я тебе не подружка. Извинись за то, что ты так назвал меня.

Не успела Ирилия опустить держащую кинжал руку, как ловкое движение ноги Конана выбило нетвердую почву из-под ног женщины, заставив ее рухнуть в объятия своего недавнего противника. Ей стоило больших усилий вырваться и вновь твердо встать на ноги, опять угрожающе выставив кинжал перед собой.

— Руки прочь, варвар! Или я действительно зарежу тебя! — гневно выкрикнула Ирилия.

— Все, все, клянусь Кромом! Я всего-то рассчитывал на поцелуй в знак примирения. Согласись, что тебе в общем-то тоже понравилось, хоть ты и брыкалась как бешеная, изображая недовольство.

— Пинать тебя мне понравилось больше, — сказала Ирилия, разворачиваясь и неспешно направляясь к берегу пруда. Выбравшись из воды, она продолжила: — Я отдам свои поцелуи настоящему мужчине, а не головорезу, прислуживающему Аболхассану.

Убрав кинжал в ножны, Ирилия занялась волосами, отжимая их и расправляя спутавшиеся пряди.

— Аболхассан! Я ему никак не друг. Если честно, у меня есть серьезные сомнения в его верности королю…

— Верность? — рассмеялась Ирилия. — Да какая может быть верность в Аграпуре! Только та, которая помогает вооружиться, а не та, которая идет от сердца! Я не сомневаюсь, что ты просто завидуешь Аболхассану и надеешься, пользуясь привилегиями героя, когда-нибудь занять его место, став еще более жестоким тираном. Я часто бываю при дворе, беседую с королем, и из всего этого я сделала вывод, что мужчины, рвущиеся к власти, ничем не отличаются от алчущих власти… евнухов!

— Думаю, что Йилдиз будет разумнее тебя и прислушается к моим словам, — сказал Конан, выжимая над фонтаном свою тунику. — Или он просто полный дурак, если будет держать во главе своего штаба человека, отправляющего караваны с оружием в распоряжение своих неприятелей и на собственные тайные склады, да к тому же устраивающего в столице инсценированные покушения.

Ирилия вновь рассмеялась:

— Говори Йилдизу что хочешь, если тебе жизнь не мила.