– Ну как? – спросила его Гвинн в кафе на углу.

Джереми задумчиво посмотрел на небоскреб, поднимавшийся в середине квартала.

– Я только что встретился с человеком, который когда-то был Деннисом Френчем.

16

Струны пианино рыдали. Оно было слегка расстроено, и звуки блюза раздирали ей сердце. Пальцы ее легко скользили по клавишам, рождая печальные звуки. Она подпевала вполголоса, медленно покачивая головой из стороны в сторону. Мистер Мяу сидел на крышке пианино и слушал, полузакрыв глаза. Казалось, все подземное убежище отступило куда-то далеко-далеко.

– «Я пою, я от счастья пою», – напевала она тихо, потому что, когда поешь для себя, нет нужды петь громко. – «Я свободен, и я пою». – Ее слегка дрогнувший голос задержался на этой фразе. – «И только Господь на небе знает, как я его люблю».

– Ну еще бы, конечно, знает. Он все знает, кто кого любит.

Из-под пальцев Сары вырвался диссонирующий аккорд.

– И давно ты тут подслушиваешь, Ред? – Она повернулась на стуле и увидела, что он собирает свой кларнет. – Не смущай меня, – продолжала она.

– Не так уж я хорошо пою. Не люблю, когда кто-то слушает.

– Ну, примадонна из тебя не выйдет, это точно. Но иногда душа важнее, чем голос. – Он сунул мундштук кларнета в рот и смочил его слюной. – Как, например, у меня. – Он вынул мундштук и помахал им в воздухе. – Хорошую песню ты пела. Правильно, Господь все знает. И то, что нас сейчас, по всем правилам, не должно бы быть в живых, тоже. Ты можешь объяснить, как все это получилось?

– Джейни не сознается, что была в Сан-Франциско. Говорит, ездила на охоту.

– На охоту, – проворчал Ред. – Это можно толковать по-разному.

– Ред, что за человек Джейни Хэч? Я никак не могу ее понять.

– Никто не может. Она делает, что ей вздумается, а потом придумывает себе оправдания. Может быть, ты просто ей приглянулась.

– Подумай только, какая ирония судьбы. Селкирк мог не согласиться на твою последнюю просьбу. Может, это был первый действительно добрый поступок в его жизни, и от него он погиб.

– Хорошие люди умирают молодыми, – философски заметил Ред. – Что ты хочешь этим сказать? Что если бы он был добрее, он бы умер куда раньше?

– Если бы он был добрее, он вообще не оказался бы на той башне. – Ее пальцы снова тихо прошлись по клавишам. – Я думаю, он хотел доказать, что он все-таки не чудовище.

– Зачем было доказывать это нам? Он же собирался убить нас, верно?

– Нет. Доказать самому себе.

– Ах, вот что. – Ред вставил мундштук. – Ну, ладно. – Он сыграл несколько пробных пассажей, снова вынул мундштук и начал его разглядывать.

– А почему ты меня не застрелила?

– Ничего себе вопрос.

– Там, на башне. Когда Селкирк привел в действие твою программу. Ты не стала стрелять. Не думай, я рад, что ты этого не сделала. Но я не понимаю. Я ведь знаю, как сильно действует такое внушение.

Она сыграла несколько тактов блюза, и ее пальцы замерли в воздухе над клавишами.

– Знаешь, это очень странно. Я могу припомнить все, что тогда произошло. Во всех подробностях. Холодный ветер. Соленый запах с моря. Как все словно засветилось, когда появилась заря. Но это как сон. Все нереально, как будто я была совсем не там, а глядела откуда-то издалека. – Она повернулась на стуле и посмотрела на него.