— Но не забывай, — напомнил ему дедушка, — что тебе нельзя ни в присутствии Лессинга, ни кого-либо другого упоминать про дитя.

— Но с тетей я ведь могу о нем говорить?

— Да, с ней можно.

— Значит, это был мальчик? А большой он был? Я должен это знать, чтобы узнать его, если где встретим.

— Он был совсем маленький, только в одной рубашонке.

— Бедное дитя! — воскликнул Палко, полный сострадания.

Рассуждая так, они достигли хижины. Мальчик совсем не обратил внимания, что дедушка несет кувшин, настолько все услышанное заняло его мысли и сердце. Он помог дедушке приготовить большую постель.

— Не правда ли, дедушка, мы здесь тоже можем принять Господа Иисуса?

— Разумеется, сынок мой, как же нам не принимать Его? Ему ведь принадлежит вся наша хижина!

— О, как я рад!

Понятно, на другое утро ему пришлось идти в дом лесничего предупредить, что он больше не придет, и на сердце у него было так печально, особенно потому, что не сможет даже попрощаться со священником.

Но как же велика была его радость, когда он в доме лесничего застал священника, опередившего его. Увидев мальчика, он ласково приветствовал его:

— Здравствуй, Палко! Сегодня я встал раньше обычного, и ты приходишь за мной позже.

— О, я совсем не для того пришел, чтобы сопровождать вас, — ответил мальчик сквозь слезы. — Дедушка передает вам поклон и велит сказать, чтобы вы себе нашли другого мальчика, так как я нужен ему дома. Он сказал, что такой барин, как вы, за деньги всегда найдет другого.

— Другого такого Палко я за деньги не найду, — сказал священник, гладя головку мальчика. — А зачем ты ему нужен? Может быть, его еще можно уговорить, если я сам пойду к нему; я ведь могу здесь остаться до среды.

— О, это будет бесполезно, — тяжело вздохнул Палко. Он вытер слезы и коротко рассказал, почему теперь он нужен дома и кого придется ему обслуживать. При этом он добавил, каким несчастным он чувствовал себя вначале. — Теперь я хочу дедушку успокоить, но боюсь, не оскорбил ли я чем-нибудь Господа Иисуса?

Священник присел на срубленном дереве, а Палко, по своему обыкновению, опустился на траву возле его ног и прижал свою голову к коленям священника.

— Не оскорбил ли ты Его? О нет, наоборот, Он, наверное, удивлялся тебе! — ответил священник.

— Удивлялся? Чему же?

— Ну, ты ведь совсем еще недавно обещал быть Его слугой. Он считал твое решение серьезным и принял тебя. Если бы ты был у меня на службе, то должен был бы идти, куда я посылаю, и делать то, что я приказываю.

— О, с какой радостью я исполнял бы все ваши поручения, но еще с большим удовольствием повеления Иисуса!

— Вот, Палко, Он мне и тебе говорит: "Возьми на себя крест свой и следуй за Мною". Он охотнее остался бы со Своими учениками, которых так любил, но Его Отец Небесный сказал Ему: "Возьми этот тяжелый крест на Свои плечи и неси его на Голгофу, и позволь Себя там распять на нем!" И что же Он сделал? — Он повиновался.

— Значит, вы полагаете, что Господь Иисус послал мне это и повелевает оставить вас и служить тете? Значит, это мой крест?

— Да, дитя мое, я так думаю. Возьми его охотно на свои плечи. Господь, наверно, знает, зачем он к тебе посылает эту душу, как Он знал, зачем Он тебя ко мне послал, чтобы служить мне!

— Так что я, в самом деле, буду на Его службе?

— Разумеется, ты будешь Его маленьким слугой.

— О, быть может, Он мне тогда поможет найти ее маленького мальчика! — Палко радостно воскликнул.