Парижская Коммуна не принадлежит сегодня стране и культурному кругу, который произвёл её. Её миф отделился от её истории. Исторически Коммуна принадлежит Франции, и её идеи сегодня медленно исполняются во всём буржуазном мире. Однако проклятие, которое притянул на себя буржуазный мир уничтожением Коммуны, тем самым не снимается. Духи убитых продолжают сражаться — снова и снова, в том числе ещё и сегодня. В революциях 20 века они вездесущи.

(1971)

Если бы немцы не подписали договор, то по всей вероятности Второй мировой войны можно было бы избежать.

Версальский договор принадлежит истории. Обстоятельства, которые его породили, никогда не возвратятся. Гневные полемики, страстные обвинения и контробвинения, которые за ним последовали, звучат как слабые и удалённые крики. Наступил ещё один день мира, и если мы сегодня, оглядываясь назад, внимательно присмотримся к тому, что же собственно произошло в Версале, то нам следует сделать это с внутренним спокойствием непричастных к делу, тех, кто не судит и рядит, но только лишь желает отыскать, где затаилась ошибка.

То, что где–то в договоре находится ошибка, сегодня можно предполагать как бесспорное. Что бы ещё ни говорили о нём кроме этого, он во всяком случае не был успехом. Он не достиг того, чего должен достичь мирный договор: он не принёс успокоения, не установил крепких основ, не создал прочных рамок для международной политики.

Из великих держав того времени Россия в нём не участвовала; Германия подписала договор только под дулом пистолета; Америка вскоре из него вышла. Так что Англия и Франция стали единственными оставшимися действительными гарантами договора, и для них договор тотчас же стал яблоком раздора: Франция цеплялась за него как утопающий за спасательный круг, в то время как Англия постоянно пыталась вносить в него исправления и изменения.

А потому не стоит удивляться, что меры предосторожности договора стали отпадать одна за другой. Страстно атакуемая и спустя рукава защищаемая, новая мирная система спотыкалась в течение десяти лет от кризиса к кризису и от одного частичного пересмотра к другому; затем она развалилась.

В 1930 году закончилась оккупация Рейнской области, в 1931 году были отменены репарации, в 1932 году Германскому Рейху было даровано равноправие в области вооружений. С 1936 года Англия и Франция искали — тщётно — нового основополагающего урегулирования своих отношений с Германией. В 1938 году они молчаливо приняли аншлюс Австрии и — недвусмысленно — раздел Чехословакии. Годом позже между ними и Германией снова разразилась война.

Это плачевный итог. Не спорю: никакой мирный договор не вечен, даже самые лучшие со временем приходят в негодность. Тем не менее едва ли есть какой другой, который начал чахнуть столь скоро, который через жалкие двадцать лет снова окончился той войной, которую он должен был завершить. Согласен также и с тем, что союзники — и немцы — после 1919 года совершили новые политические ошибки. Однако политические ошибки совершались всегда, и добротно слаженный мирный договор должен быть к этому подготовлен и содержать пару буферов.

В этом случае добавляется ещё кое–что другое. Многие из самых тяжёлых политических ошибок двадцатых и тридцатых годов проистекли из урегулирования 1919 года с определённой неизбежностью. В очень реальном смысле Мюнхенские соглашение были подготовлены в Версальском договоре. Потому что этот договор — или, точнее, система парижских локальных договоров в целом, из которых Версальский договор был лишь важнейшей составляющей — основывался на принципах, которые в конце должны были действовать к преимуществу побеждённых.