Число гостей за столом уменьшалось, леди сразу удалялись в свои комнаты. Вскоре и джентльмены последовали их примеру, и капитан, возвращаясь к себе, заблудился, свернув не туда, и стал свидетелем странной сцены.

Он вошел в длинную полутемную галерею, в дальнем конце которой, на фоне света из холла, виднелись силуэты обнимающихся людей. Он уже хотел ретироваться, как вдруг понял, что это — не любовная сцена. Женщину держали в объятиях насильно. Захватчик так крепко сжал ее, что она не могла сопротивляться, и только уклонялась от его губ, искавших ее губы. Алекс бросился вперед. На полу галереи лежали толстые ковры, а те двое были так поглощены борьбой, что не обратили на него внимания.

— Одну минуту, — громко сказал Алекс. Он схватил мужчину за плечо и рывком повернул к себе, так что леди освободилась и, тяжело дыша, прислонилась к стене, держась руками за шею. Ее тонкая одежда сливалась с сумраком галереи, и только лицо и руки белели на темном фоне.

Алекс обратил внимание на джентльмена, но прежде, чем он успел заговорить, на сцене появилось новое лицо, которое, должно быть, побежало к месту борьбы из холла почти одновременно с Алексом, но из-за длинной кашемировой шали, мешавшей бежать, женщина эта появилась минутой позже.

— Эдмунд! — воскликнула она в ярости.

Капитан Рэнделл отпустил пленника, который поспешил отступить, оказавшись в освещенном холе. Капитан узнал в нем молодого джентльмена, о котором леди Вайкомб говорила, что он — лучшая партия в Европе.

Новоприбывшая несколько секунд глядела на него, прерывисто дыша, потом вдруг, не обращая внимания на капитана Рэнделла, бросилась к той, что стояла в тени.

— Ты! — выдохнула она, полная гнева. За этим возмущенным восклицанием последовал другой звук, шокирующий своей неожиданностью, звук пощечины, нанесенной со всего размаха. Вторая женщина вытянула вперед руку, словно защищая себя от нового удара, а потом повернулась и побежала по темной галерее, подобрав широкие юбки. В ту же минуту, увидев в нескольких шагах в холле открытую дверь, выбежал и Эдмунд, и капитан остался один на один с дамой в кашемировой шали.

Она медленно повернулась и, видимо, впервые поняла, что здесь незнакомец, это капитан понял по удивленному возгласу. Свет упал на ее лицо, и он узнал девушку, которую видел за обедом и на портрете Винтерхальтера, леди Сибеллу Грантам. В следующее мгновение она также бросилась бежать по холлу и исчезла в каком-то тускло освещенном коридоре.

Вся сцена заняла не более двух минут. Капитан также покинул место происшествия, и, найдя какого-то лакея, узнал дорогу и вернулся к себе.

Утро дня похорон также было ненастным. Холодный ветер гнал по небу бесконечные серые тучи, шел мокрый снег, ложившийся на дорожки парка.

Граф был похоронен в семейной усыпальнице, примыкавшей к домовой церкви. Когда окончилась служба, капитан Рэнделл снова оказался рядом с леди Вайкомб.

— Давайте подождем на крыльце, пока толпа схлынет, — сказала она. — Тут хоть ветра нет. Пока разъедутся кареты, пройдет время, а идти пешком я не хочу.

Толпа и вправду быстро таяла, так как резкий ветер подстегивал людей. Те, кто пришел пешком, уже поторопились уйти. А кареты, ждавшие хозяев в длинной аллее, отъезжали одна за другой.

Одинокая женщина стояла в стороне под тисом, используя могучее дерево, как укрытие от ветра и, как и капитан с леди Вайкомб, ожидая, когда люди разойдутся. Она показалась капитану странно знакомой, несмотря на густую вуаль. Но это была не Сибелла. Она была пониже, и волосы ее были темные (золотистые кудри Сибеллы можно было разглядеть даже под траурной вуалью).