Не говоря ни слова, Алекс снял с плота коробку, из которой Лу вынула девочку, сложил в нее привезенные на плоту вещи. Винтер снова надела свое сари, как раньше, и потащила козу через широкую песчаную полосу к свежей траве и окаймлявшему ее кустарнику.

Долгое плавание на время их охладило, но сейчас стало опять невероятно жарко. Их легкие с каждым вздохом обжигало горячим воздухом. И река, и широкий песчаный берег, и линия джунглей были ослепительно ярко освещены, как будто это была сцена, залитая светом рампы и газовых фонарей. Можно было разглядеть отчетливые очертания каждой травинки, веточки и листочка. То здесь, то там долетавшие искры вспыхивали, мигали и гасли, а иногда, упав на сухие пучки травы, загорались маленьким костром.

В двадцати ярдах от них загорелась трава. Лу закашлялась от дыма, схватилась за мокрый конец сари Винтер, отвязала и накрыла им лицо ребенка. С отчаянием она проговорила:

— Все уже совсем высохло. Вернемся к реке, Алекс…

Винтер по сосредоточенному лицу Алекса видела, что он подумывает о возвращении к реке, чтобы плыть по течению дальше. Но куда и сколько? Можно оказаться зажатыми между двумя стенами огня в течение многих миль, имея опорой лишь маленький самодельный бамбуковый плот. Вдруг он издал вздох облегчения, вытянув руку ладонью кверху:

— Дождь!

Наконец, наступило время муссонов.

Не веря своему избавлению, они смотрели на раскаленное небо, полное горячего пепла и падающих искр, и чувствовали, как мокрые теплые капли растекались по их обожженной коже.

— Ждите меня здесь, — приказал Алекс. — Мне надо забрать плот.

Под крупными тяжелыми благословенными каплями дождя он помчался к берегу. Отвязав и взвалив плот на плечи, он вскоре вернулся, тяжело дыша.

— Ступайте под самое толстое дерево, какое найдете.

Они стали под дождем продираться сквозь чащу, освещенную заревом с противоположного берега. Наклонив плот, они сделали что-то вроде крыши, укрыв в этом убежище вещи и малышку, прежде чем капли дождя превратились в муссонный ливень.

Они сами выходили под ливень, издававший такой рев, который сравним разве что с океанской приливной волной вроде той, что затопила Атлантиду. Грохот ливня заглушил рев пожара в джунглях. Мощная стена обрушившейся на них воды заглушила все мысли. Прохлада… Прохлада…

Зарево постепенно уменьшалось и исчезло совсем. Кругом была мокрая темнота и барабанящий всепроникающий дождь. Густая чаща джунглей и бамбуковый покров не могли сколько-нибудь защитить от ливневого потока. Но это их заботило мало. Главное, что жара спала и снова можно было нормально дышать.

Дождь еще шел, и раннее серое утро осветило насквозь промокшие пространства почерневшей дымящейся пустыни, словно покрытую оспой, поверхность реки и промозглые джунгли вокруг них, и полегшие тростники и траву.

Открыв глаза, Винтер увидела, что Алекс ушел в серую дождливую мглу. Она села, откинула с лица и плеч мокрые волосы и посмотрела на Лу, спящую в ночной сорочке, в которой она плыла по реке. Рука ее держалась за коробку, в ней спала малышка. Им пришлось сделать для нее дополнительную крышу из прутьев, так что висевшее на одном конце коробки белье новорожденной и сама девочка были довольно сухими.

Винтер поднялась на колени, заплела мокрые волосы и стала неторопливо рассматривать сырое сари. Наверное, во всех джунглях не нашлось бы сейчас ни сухой травинки. Теплый дождь барабанил по листьям, стекая с них фонтанами, водопадами и ручейками. Постоянный шум воды заглушал все прочие звуки. Винтер подумала, что сегодня нет необходимости купаться в реке. Тут же на ум пришла испугавшая ее мысль о том, что добираться до реки придется идти по совершенно открытой, широкой песчаной полосе, теряя безопасность лесного укрытия.

Пораженная этой мыслью, она принялась рыться среди немногих, принесенных ими вещей и нашла кастрюлю, которую подставила под стекавшую с бамбуковой крыши струю, чтобы набрать воды.