— Никогда, — ответила Амира, обняв ее. — Разве это не дом, в котором ты родилась? Иди и скажи своим друзьям, чтобы они приготовились, если хотят уйти.

Они ушли.

Миссис Хоссак попыталась уговорить Винтер пойти с ними. Даже Лу звала ее с собой.

— Я знаю, ты здесь в безопасности, — сказала она, — и потом, в этом доме тебе будет лучше, чем в Аллахабаде, Калькутте или любом другом месте, куда мы доберемся. И все-таки оставаться опасно. Разве ты не понимаешь, что, даже если они отступят сейчас, то потом все равно вернутся? Лакноу рано или поздно падет. Это должно произойти! И тогда все плохое останется позади. Вокруг наступит спокойствие. Каждый обретет счастье. Ты не можешь рисковать, Винтер. У тебя ребенок, о котором ты должна подумать.

— Это ребенок Алекса, — произнесла Винтер. — Алекс сказал, что Лакноу будет взят, но он меня не оставит. Думаешь, Лу, я смогла бы уйти, даже если бы хотела? Все в этом доме рискуют своими жизнями ради наших. Взяв нас под защиту, они не думали ни о какой выгоде для себя. Мы в большом долгу перед ними. Если я останусь здесь, то во время штурма я смогу присмотреть за домом. Я не могу покинуть… И Алекс знал это.

Лу не стала больше тратить слова понапрасну. Она предвидела такой исход и потому сейчас поцеловала Винтер.

В ее глазах совсем неожиданно появились слезы. Женщины с любовью и уважением улыбнулись друг другу. Они пожали руки, снова поцеловались, не проронив ни слова, потому что много было о чем еще поговорить… так мало требовалось сказать на прощание. А потом Лу уехала. Лу, Аманда, миссис Хоссак, Джимми.

Армия под командованием сэра Колина Кэмпбелла — армия Хэвлока — отступила из Лакноу вместе с женщинами, детьми и оставшимися в живых солдатами гарнизона, так упорно и долго оказывавшими сопротивление. Они покинули одинокую, пустую резиденцию со все еще реющим над пробитыми крышами британским флагом. Из тринадцати беженцев, получивших убежище жаркой июльской ночью в Гулаб-Махале, во дворце осталась одна Винтер.

Очередной раз волна войны накатилась и отошла от Лакноу, оставив его лежать в руинах, разоренным. Грохот орудий прекратился. Опять до укрывшихся во «Дворце роз» доносились лишь воркование голубей, пение петухов, крики попугаев, щелканье белок и шум городской жизни. Канонада еще была слышна, но уже не в резиденции. Она стала более отдаленной, доносилась из Алам Зах — «Сада Мира» — окруженного стенами, укрепленного королевского сада милях в двух от Лакноу, где сэр Колин Кэмпбелл оставил подразделение под командованием генерала Аутрама, чтобы иметь хотя бы один пост наблюдения за городом.

Маулви из Оайзабада, лучший генерал во всей армии мятежников, атаковал там британские силы и отрезал их от Каунпура. В течение нескольких последующих месяцев Алам Зах подвергался атакам, как раньше резиденция. Но в отличие от резиденции здесь оборонялся не осажденный гарнизон, а достойные силы, предотвратившие захват, и ждавшие дня, когда можно будет начать решающую атаку на Лакноу.

Ни о Карлионе, ни об ушедших с ним мужчинах никаких известий не было. Об Алексе тоже. Но вернулись носильщики и сообщили, что белые женщины и их дети добрались до Алам Заха и находятся в безопасности. Итак, Лу и миссис Хоссак спаслись. Винтер надеялась, что путешествие не пошло во вред Аманде. Лу заслужила девочку.

Год подходил к концу, но мятеж набирал силу. Люди продолжали воевать и умирать. Мятежники удерживали Лакноу, строили баррикады в ожидании атаки, которая, как они знали, не заставит себя долго ждать. Для Могола короткая, подобная мыльному пузырю мечта Захадур Шаха об империи лопнула с падением Дели: Дунду Пант, Нана Саиб сбежали. Множество позиций, захваченных повстанцами, оказались снова в руках британцев.

За розовыми стенами Гулаб-Махала дни проходили спокойно.