— В Коннозаводском собрании.

— Это что за учреждение?

— Так называется местный клуб.

— Но там нужно, вероятно, записываться?

— Конечно, но я состою членом, хотя очень редко бываю, но могу вас, если хотите, записать: идти мне все равно мимо.

— А поужинать вместе? — предложил Гиршфельд.

— Нет, благодарю вас, я никогда не ужинаю и дома у меня спешная работа… — отказался Шатов.

— Так будьте так добры, запишите.

— С удовольствием.

Гиршфельд последовал за Шаговым.

Они прошли бульварчик, вышли на Дворцовую улицу и повернули налево.

— Какие, видимо, прекрасные люди эти Шестовы… — прервал молчание Николай Леопольдович.

— Князь образцовый человек, один из типов вырождающегося, к сожалению, поколения… — серьезно заметил Шатов.

— Ну, и в их поколении тоже много было сорной травы! — вставил Гиршфельд.

— Но зато были люди, каких теперь нет — носители идеалов.

— Каких идеалов?

— Честности, стойкости и неподкупности убеждений и бескорыстной любви.

— Почва была для возрастания этих сладостей за спиною крепостной, рабочей силы, — сквозь зубы проговорил Гиршфельд.

Шатов не ответил ни слова.

— Он куда дряхлей на вид князя Александра Павловича, не смотря на то, что моложе… — вышел из неловкого молчания, после своей неуместной фразы, Николай Леопольдович.

— Он серьезно болен, — печально отвечал Шатов, — кроме паралича ноги у него болезнь сердца. Бывший с ним сегодня перед обедом припадок меня очень беспокоит. Я боюсь, что княжна Лидия Дмитриевна скоро сделается сиротою.

— Вы думаете?

— К сожалению, почти уверен.

Они дошли до ярко освещенного здания — это и было Т-ское коннозаводское собрание.

Шатов записал Гиршфельда в клубную книгу и простился с ним.

— Поужинали бы вместе? — снова предложил Николай Леопольдович.

— С удовольствием посидел бы с вами, если бы не спешная работа… — извинился Шатов и вышел из швейцарского клуба.

Николай Леопольдович стал подниматься по освещенной лестнице.

XXIX

В клубе

Т-ский клуб был устроен по обыкновенному типу провинциальных клубов.

Запертая в обыкновенные дни танцевальная зала, несколько игорных, биллиардная и столовая с буфетной в глубине.

Посетителей было довольно много.

В игорных комнатах слышны были лишь карточные возгласы.

Из биллиардной доносились щелканье шаров и счет маклера.

В столовой было шумно.

Громкий говор и хохот указывали на собравшуюся веселую компанию.

Гиршфельд направился туда.

Не успел он войти, как один из сидевших за столом вскочил и бросился к нему навстречу.

— Ба, кого я вижу, какими судьбами, откуда?

Это был Владимир Павлович Кругликов.

Гиршфельд объяснил причины своего приезда в Т. и то, что он явился в клуб прямо от князя Дмитрия Павловича.

— Значит ужинать, потому у князя Дмитрия не поужинаешь. Я не говорю это в том смысле, как говорит русский народ «не пообедаешь» князь — сердечный человек, и в буквальном смысле пообедать у него можно очень даже вкусно… — затараторил Кругликов.

— Я завтра в этом надеюсь убедиться: зван обедать! — улыбнулся Гиршфельд.

— На кого сюда записались?

— Меня записал доктор Шатов, с которым я познакомился у князя.