…Минуло три десятка лет, вывела Ашура всех детей в люди. И теперь прислушивалась к стуку в ворота, к каждому скрипу, долго просиживала на веранде, глядя на дальнюю дорогу, ожидая уже не только Алибека, но и детей.

Гнездо опустело, она осталась одна, старая, седая, но дети любят ее, шлют ей посылки, приезжают в гости

— Ой, какое у тебя красивое платье, — говорили на улице люди. — Ой, какой платок цветастый! Откуда у тебя они?

— Это подарки детей, — гордо отвечала Ашура. — Я вся, милые, теперь в подарках хожу. Платье — от старшей дочери, платок — от второй дочери, туфли мне сын привез еще весной, чулки — от третьей дочери, а бусы — от четвертой. Каждый раз что-нибудь да привезут и посылки шлют, да я мало что беру себе, больше в сундук прячу, внучатам.

У нее уже одиннадцать внуков и внучат! Последний, одиннадцатый, родился на днях. Для него она и заказывала украшенную узорами люльку.

7

Сегодня Ашура удивила аул. Она собрала домашний скарб в узлы, шофер колхозной машины и молодой учитель-сосед вынесли из сакли сундук. А раз выносят сундук, то всем ясно, что жильцы решили навсегда покинуть дом. И в это самое время подоспели старик Хасай со своей неразлучной Маной. Люлька получилась у Хасая на славу, и старик на радостях сам притащил ее.

— Получай, Ашура, подарок для внука!

— Ой, как же это вы, зачем… Я собиралась заехать по пути к вам, родные мои… — Ашура всплеснула руками, рассматривая колыбель: — Ой, спасибо, ой, какая красивая…

— Старик мой постарался… Пусть в ней растет богатырем твой внук, Ашура. — Мана запнулась, увидев груженую машину. — Что ты, насовсем, что ли?

— Да, родные мои. Сакля пришла в ветхость, да и сын все просит, чтоб я перебралась к ним в город…

— А не жаль саклю? — оглядывается Хасай.

— Ничего не жаль, родные, ничего. Ведь, считай, муж мой Алибек вернулся…

— Как — вернулся?!

— Очень просто. Внуку-то дали имя Алибек. Уважил меня сын, это я его попросила назвать новорожденного Алибеком. А он знаете что сказал? Хорошо, говорит, согласен, но если ты насовсем переберешься, к нам. Вот я и решила пожить со своим Алибеком в городе.

Медленно, будто нехотя, отъехала машина, увозя Ашуру со старым сундуком и новой люлькой.

Долго стояли люди у ворот покинутой сакли, добрым словом вспоминая свою соседку. Потом разошлись.

Присел перед дорогой старик Хасай на стертый порог, задымил. И Мана села возле.

Тут увидела она: подходит незнакомая женщина, ведя в поводу лошадь.

— Добрый день, люди хорошие, — сказала Сибхат Карчига.

— Да, день сегодня добрый, женщина.

— В этой сакле живет Ашура?

— Жила, жила наша Ашура здесь.

— А что же с ней стало?

— Уехала, вот только что.

— Вы не скажете, куда?

— В город.

— А когда вернется, не знаете?

— Она уехала насовсем, — говорит Хасай. — А что, дело какое у тебя к Ашуре?

— Письмо у меня для нее.

— Дайте его нам. Может быть, кто из детей ее приедет — мы передадим, если не срочное.

— Письмо-то срочное… с фронта.

— Какой сейчас фронт? — недоумевает старик.

Сибхат объяснила, что это за письмо.

— От кого же оно? — заволновался Хасай.

— От Алибека. Муж ее, наверно? Или брат?

— Это муж ее, муж, он погиб на войне.