Потом Седжмор кивком указал на Ричарда и Уила и спросил:

— Вы думаете, это разумно?

— А что? Уил лазает по деревьям с тех пор, как научился ходить, — ответила Элисса, замедляя шаг, чтобы мистеру Седжмору было легче за ней поспевать.

Кучер хлестнул лошадей, и оставшийся без пассажиров экипаж, скрипя тормозами, двинулся следом за Элиссой и Седжмором.

Между тем Ричард, приподняв Уила как пушинку, помог ему взобраться на мощные нижние ветви каштана.

— Я не о том. Не кажется ли вам, что ваш сын слишком уж сдружился с Блайтом?

Когда карета проехала мимо, Элисса остановилась и повернулась к мистеру Седжмору.

— Ну и что в этом такого?

Мистер Седжмор с сожалением на нее посмотрел и перешел на шепот:

— Вы же знаете, какая у него репутация! Бог знает, чему он может научить вашего сына.

— Я приложу все усилия, чтобы их общение не отразилось на мальчике дурно.

— А вы сами? Не отразится ли общение с Ричардом дурно на вас?

У Элиссы на душе сделалось премерзко. Уж не видел ли, чего доброго, Седжмор, как Ричард вчера поздно вечером нес ее на руках в кладовку? Холодно посмотрев на него, она спросила:

— Вы полагаете, он может меня растлить?

Седжмор в ужасе выпучил глаза:

— Нет, что вы! Боже сохрани! Я просто подумал, что вы с ним счастья не обретете. Уж такой это человек — самовлюбленный и глубоко безнравственный. Кстати, у его семьи репутация тоже была весьма сомнительная.

— Я ничего не знаю о его семье. Знаю только, что дядя Ричарда продал Блайт-Холл без его разрешения.

Седжмор пристально посмотрел на Элиссу.

— Похоже, вы и в самом деле ничегошеньки не знаете о семействе Блайтов, — произнес он свистящим шепотом. — Даже того, что знают обитатели Оустона и близлежащих деревень. Конечно, с тех пор как дядя Ричарда уехал из этих мест, говорить о Блайтах стали поменьше, но теперь, с возвращением Ричарда Блайта, всякого рода истории из жизни его семейства снова начнут распространяться по округе.

— И что же это за истории такие? — рассеянно спросила Элисса, которая слушала Седжмора и одновременно наблюдала за тем, как Уил взбирался на дерево.

— Мне не хотелось бы пересказывать вам всякие мерзости, но…

В это мгновение сын Элиссы добрался до кроны и скрылся в ее густой листве.

— Уил, немедленно спускайся! — скомандовала она и торопливо зашагала к каштану. Ею овладело беспокойство, и Седжмор с его историями был мгновенно забыт.

— Ричард, скажи ему, чтобы он слезал!

— Зачем? У парня все нормально. — Ричард поднял голову, всматриваясь в густую крону.

— Посмотри на меня, мамочка! Посмотри! — крикнул Уил. — Видишь, как высоко я забрался? По-моему, я даже вижу наш дом!

— Ты забрался слишком высоко, Уил. Сейчас же слезай с дерева!

— Сейчас он чувствует себя, как матрос на мачте, который увидел землю, — спокойно заметил Ричард.

— Он не матрос. Он маленький мальчик, который забрался на верхушку дерева, — заявила Элисса.

— Он сам скоро спустится — когда первые восторги пройдут и сидеть на дереве надоест.

— Лондонский литератор, у которого нет собственных детей, не может судить о том, как должен поступать маленький мальчик, — бросила Элисса.

— Наоборот, мадам. Лондонский литератор может об этом судить, причем весьма квалифицированно, и по этой причине с нетерпением ожидает появления собственных детей, — сказал Ричард и отвесил ей поклон.

Элисса вспыхнула, но быстро справилась со смущением и снова сосредоточила внимание на Уиле.