Элисса беспомощно смотрела то на своего мужа, то на сэра Джона, чье лицо с каждой минутой все больше наливалось кровью.

— Неужели я воочию вижу перед собой то самое очаровательное создание, чьи прелести заставили вас, сэр Джон, отказаться от беззаботной холостяцкой жизни? — воскликнул Ричард, обращаясь теперь к супруге сэра Джона, такой же полной, как и ее муж, женщине, одетой в дорогое, усыпанное драгоценными камнями платье.

— Да… хм… это она самая и есть, — пробормотал сэр Джон, чуждый изящной словесности. — Алисия, дорогая, ты помнишь Ричарда Блайта?

— Лорда Доверкорта, с вашего позволения, — с любезной улыбкой поправил толстяка Ричард.

Сэр Джон откашлялся.

— Да… хм… лорда Доверкорта.

— Боже мой! Что это за нимфы рядом с вами? — осведомился Ричард, устремляя взгляд на дочерей сэра Джона, выстроившихся в ряд за спиной у родителей.

Элисса поторопилась прийти на помощь девушкам и по очереди представила их Ричарду.

Клодия, самая старшая и самая добрая, обладала, к сожалению, некоторым физическим изъяном — один глаз у нее косил, по причине чего у нее вошло в привычку смотреть на собеседника только одним глазом, а другой, косивший, жмурить. Ливию можно было бы с полным основанием назвать красой благородного семейства, если бы не ее улыбка, которой явно недоставало искренности. Антония была бесцветна и простовата, но при этом грешила тщеславием и думала исключительно о своей внешности и о нарядах, наивно полагая, что она — эталон женской привлекательности и ей ничего не стоит свести с ума любого мужчину в округе Оустона.

Вот и теперь, увидев перед собой Ричарда, она так часто заморгала, что можно было подумать, будто в глаз ей попала соринка.

— Ваш покорный слуга, милые леди, — сказал Ричард и поклонился.

Поскольку мистера Седжмора нигде не было видно, Элисса решила представить мужу гостей своего соседа сама. Все шло как по маслу, пока она не подошла к дородному, средних лет джентльмену в кудрявом парике, кружевном жабо и лимонно-желтом камзоле.

— Позвольте, милорд, представить вам мистера… — бодро начала она, но потом смешалась, покраснела и вдруг почувствовала, что может сию минуту допустить какую-нибудь чудовищную бестактность — начать, к примеру, неприлично хихикать.

— Ага! Должно быть, вы и есть тот самый мистер Эсси, о котором я уже порядком наслышан, — сказал Ричард, приходя на помощь жене. — Очень рад встрече, сэр, очень. Какая у вас, однако, необычная фамилия. Французская, должно быть?

Широкое простецкое лицо мистера Эсси расплылось в счастливой улыбке.

— Так оно и есть, милорд, так оно и есть — французская.

— Надо же! Остается только выяснить, как в эти края занесло вашего предка-француза — ведь должно же быть какое-то объяснение этому феномену! Уверен, что под всем этим кроется какая-то романтическая история, — доброжелательно глядя на мистера Эсси, произнес Ричард.

Сделав затем шаг в сторону, он едва не столкнулся с Антонией.

— Вы непременно должны рассказать мне о придворной жизни, — затараторила она. — Ну и о короле, разумеется.

Правду ли говорят, что он хорош собой? Неужели он такой же красавец, как вы?

В это мгновение сэр Джон так громко откашлялся, что Элисса едва не подпрыгнула на месте. Антония, однако, не обратила на отцовский кашель ни малейшего внимания. Подступив еще ближе к Ричарду и устремив на него пронизывающий взор, она спросила:

— Ну так как же? Красив король или нет?

— Я считаю, что суждение моей милой женушки в данном случае будет куда более ценным и объективным, чем мое, — произнес Ричард с любезной улыбкой.