Роману даже курить расхотелось. Но лицо его выражало только почтительное ожидание. Работал на новый имидж, старался.

– Он полагал, что никакой опасности эта встреча не представляет, – пояснил Слепцов. – Обычная передача информации. К тому же Самойлов опасался провокации. Отношения со Штатами обострились, от американцев можно ждать чего угодно. Задержи они нашего посольского работника с пистолетом в руках, и сразу поднялся бы вой: русские шпионы наводнили Америку.

– Да, это они любят, – вставил Роман.

Слепцов глянул на него теплее. Если, конечно, лед способен излучать тепло.

– Вот именно.

Они немного помолчали. Как бы помянули минутой молчания безвременно ушедшего майора.

– Что с Алеком Ранком? – перешел к делу Роман.

Слепцов раскрыл папку.

– Скорее всего, бандиты увели его с собой. Ваша задача: отыскать Ранка и завладеть записью разговора. Также необходимо удалить запись с винчестера Ранка.

– Понятно, – кивнул Роман.

– Имейте в виду: информация особой важности. Нам удалось прослушать часть записи. Похоже, речь идет о заговоре против Уго Чавеса.

– А до него нам какое дело? – не подумав, ляпнул Роман.

Слепцов даже откинулся на спинку кресла. Вся его фигура выразила высшую степень негодования.

– Вы, вообще, телевизор смотрите? – с нескрываемым презрением спросил он.

– Честно говоря, есть дела поважнее, – огрызнулся Роман, вновь с удовольствием становясь самим собой.

– Не сомневаюсь, – кивнул Слепцов . – И очень хорошо знаю, что за это дела.

На последнем слове его голос повысился. Не было сомнений в том, что дело сейчас дойдет до нотаций, читать которые Слепцов был большой охотник.

– Давайте лучше о работе, товарищ генерал, – мирно предложил Роман, меньше всего желающий выслушивать нудную критику своего образа жизни.

– Попрошу вас не давать мне указания в моем собственном кабинете!

Роман достал сигареты и закурил. Старая калоша. Хотел же, как лучше! Нет, видно, лучше будет только в другой жизни.

– Кто вам разрешил курить?! – взвился Слепцов.

– Никто, – отозвался Роман. – Дайте, пожалуйста, пепельницу.

Слепцов побагровел. С минуту он тяжело дышал, глядя страшными глазами на наглеца, невозмутимо пускающего дым тонкими струйками. Затем достал из ящика хрустальную пепельницу и стукнул ею по столу. Впрочем, аккуратно: опасался за лакировку.

– Последний раз я терплю ваши выходки!

– Договорились.

– По окончании дела прошу вас подать рапорт о переводе в другой отдел.

– Уже подавал, – напомнил Роман. – Трижды.

– На этот раз ваша просьба будет удовлетворена. Можете быть уверены.

– Надеюсь.

Роман загасил окурок, разогнал рукой дым вокруг себя.

– Так что там про Уго Чавеса?

Багрянец со щек Слепцова уже сошел. В глубине души Роман подозревал, что шеф неосознанно нуждается в нем, как рыба нуждается в воде. А вспышки гнева нужны были ему так же, как регулярная выпивка алкоголику. Для снятия напряжения, чтобы сосуды не полопались. Хотя, конечно, сам генерал ни в чем подобном не признался бы даже под пытками.

Впрочем, Роман, как натура впечатлительная, мог сильно преувеличивать сложность внутреннего мира своего начальства.

– Когда вы перестанете валять дурака, капитан? – спросил Слепцов.

– Когда перестану им быть, товарищ генерал, – серьезно ответил Роман.

Слепцов усмехнулся. Сняв очки, он принялся массировать большим и указательным пальцами розовую седловинку на переносице.

– Читать вам лекцию по экономической географии я не собираюсь, – сказал он, не поднимая коричневых век.