– Не откажусь. – Журавлев деликатно взял одну папиросу и быстро сунул ее за подкладку фуражки. – Значит, попер немец… Ну, умоемся мы теперь кровушкой…

– Ладно, майор, удачи вам! Поедем мы дальше, – сказал я, крепко пожав ему руку. «Дай тебе бог уцелеть в этой мясорубке, и не просто уцелеть, а и в плен не попасть!»

Мы тронулись, снова обгоняя бредущих людей. За указанной березовой рощей, которой в нашем времени уже не было, действительно открылись позиции ополченцев. Эти места мы уже успели облазить, но за шесть десятилетий ландшафт сильно изменился. В двадцать первом веке здесь почти не было деревьев, да и холмы немного изменили форму и как бы съежились. Нужный нам полк мы отыскали довольно быстро и вскоре входили в землянку командного пункта. Из-за корявого стола, сколоченного из горбылей, нам навстречу поднялись три человека. Майор с худым землистым лицом и орденом Красной Звезды. Пухлый, румянощекий капитан, в новенькой, щеголеватой форме. Третьим был бритый «под маршала Тимошенко» чернобровый великан со знаками различия батальонного комиссара.

– Старший политрук Иванов, спецкор газеты «Известия», – представился я. – А это младший политрук Суворов, фотокорреспондент. Мария Качалова, актриса московского театра имени Вахтангова. – Гарик, как и полагалось водителю, остался у машины.

– Командир полка майор Копылов, – в свою очередь начал представлять худой, – начштаба капитан Юдин, комиссар полка Лайтаренко. А это уполномоченный Особого отдела старший лейтенант госбезопасности Левкович, – добавил Копылов, глядя нам за спину.

– Попрошу ваши документы, – раздался сзади скрипучий голос.

Мы обернулись и увидели только что вошедшего человека в кожаном реглане, своей внешностью напомнившего мне председателя солдатского комитета Зоникмана, встреченного нами в восемнадцатом году.

Мы молча вручили Левковичу наши удостоверения личности и предписания. Изучал он их минут пять, все это время в землянке стояла гробовая тишина.

Наконец вернув нам документы, с лицом, на котором явно читалось разочарование, особист прошел в темный угол и сел, не дожидаясь комполка. Нагловато себя ведет мужик…

– Присаживайтесь, пожалуйста, товарищи. Курите, если хотите. – Копылов жестом показал на лавку. Мы присели. – Какими судьбами вас привело к нам в гости?

– Хотим сделать статью о народном ополчении, – начал я. Но тут Мишка расстегнул шинель и достал сигареты. Яркую красно-белую пачку «Мальборо»! Я увидел, что глаза особиста сверкнули в полумраке, как вспышка магния. Поняв оплошность, Мишка торопливо спрятал сигареты, но было поздно. Чтобы отвлечь внимание, я продолжил: – Ведь в ополчение пошли довольно известные до войны люди, писатели, художники. Вот, так сказать, на живых примерах и покажем читателям, что долг любого советского человека – не отсиживаться в тылу, упирая на прошлые заслуги, а защищать свою Родину с оружием в руках.

– Да, тема очень нужная, – произнес комиссар густым басом. – С чего начнете? Или, может быть, хотите перекусить с дороги?

– Нет, благодарю, мы сыты! – вежливо отказался я. – Я рассчитывал поездить по ротам, поговорить с людьми. Товарищ Суворов сделает несколько сним­ков. А после того как мы закончим, товарищ Качалова может спеть несколько песен. – Тут я получил от Марии увесистый удар локтем в бок. Кажется, петь она не собиралась.

– Хорошо, я дам вам сопровождающего, – сказал майор. – Советую начать с первого батальона, там больше всего художественной интеллигенции.