– Спасибо, обязательно воспользуемся вашим со­ветом, – ответил я, это предложение было весьма кстати, Илья Ясулович служил именно в первом батальоне.

– Я пойду с вами, – внезапно заявил Левкович.

– Конечно, конечно, товарищ Левкович, – торопливо проговорил я, не стоило повторять ошибку, допущенную нами в восемнадцатом году. Такого типа, как этот особист, лучше иметь перед глазами.

Мы вышли из землянки и подошли к машине. Левкович цепко осмотрел «эмку» и стоящего возле нее Горыныча. Видимо, результаты осмотра удовлетворили особиста, он кивнул.

– Роскошный у вас экипаж, товарищи! Прокатите до позиций? – подозрительно елейным голосом поинтересовался Левкович.

Я, мысленно махнув рукой, сделал приглашающий жест. Особист разместился на заднем сиденье, между мной и Мишкой. Данный в сопровождающие сержант встал на подножку возле водителя. По пути Левкович внимательно рассматривал интерьер салона, интересовался у Игоря назначением тех или иных ручек и кнопок, а получая ответ, глубокомысленно хмыкал. «Замочить бы эту гниду прямо сейчас, – думал я, – перо в бок и аут». До переднего края мы не доехали метров пятьсот, дальше дороги не было. Пошли пеш­ком. Горыныч загнал машину в заросли низкорослого кустарника и, прихватив карабин, присоединился к нам. Более уверенней мы бы чувствовали себя, прихватив по «калашу», но на виду у посторонних даже не стоило соваться в багажник. Ну, дай бог, обойдемся пистолетами!

Стали лазить по окопам, расспрашивать бойцов, кто из них кем был на гражданке и почему записался добровольцем. Чтобы не пропустить Ясуловича, опрос проводили тотальный. Каждого интервьюируемого красноармейца Бэтмен щелкал громоздким фотоаппаратом «ФЭД», внутри которого скрывалась цифровая видеокамера. На это потребовалось несколько ча­сов. Особист упорно мотался вместе с нами. Командир третьей по счету роты пригласил нас пообедать, мы согласились. И только сев за стол в блиндаже, обнаружили отсутствие Левковича. Когда он исчез, никто не мог упомнить.

Не успели мы дохлебать жиденький супчик из солдатских котелков, как вокруг загрохотало, словно на позиции обрушился метеоритный дождь. Я осторожно высунулся наружу и сквозь дым и пыль увидел встающие то здесь, то там земляные фонтаны, подсвеченные багровым пламенем. По небольшой высотке, на которой мы находились, долбило не меньше дивизиона средних орудий. Немцы начали артподготовку! Но почему на день раньше? Неужели только своим появлением здесь мы изменили планы германского командования? Или тут иная причина? Нет, скорее всего, дело именно в нас! Ведь и в прошлой экспедиции случилось событие, от которого мы тогда в горячке отмахнулись, – Борис Годунов не погиб от яда, а, проведя чистку рядов, напал на Дмитрия. И если бы не привезенное нами оружие, непременно бы его разгромил. Тут крылся определенный парадокс.

Вот интересно, какие мысли приходят в голову, когда ты сидишь под обстрелом. Мы уже не раз бывали в бою, но ощущения, испытанные нами сейчас, отличались от прежде испытанного как небо от земли! Впервые мы потеряли способность влиять на ситуацию. Ну, что можно поделать с несущимся на тебя болидом, начиненным взрывчаткой? Оставалось только терпеливо ждать конца обстрела и молить Бога, чтобы в этот хлипкий блиндажик не попал шальной снаряд,

А командир роты, молоденький лейтенант со смешной фамилией Гымза еще умудрился выбраться наружу и облазить позиции, проверяя, как укрылись его бойцы. Вернулся он только минут через пятнадцать, жутко перемазанный глиной, но довольный – потерь практически не было. Через час канонада начала стихать и вскоре совсем прекратилась. Мы выползли из блиндажа в полузасыпанные окопы. В воздухе все еще плавали клубы густого дыма.