— Снимай свою обувь и надевай мой халат. Затяни его потуже.

Она скользит в мой красный японский шелковый халат и завязывает его настолько туго, что она, вероятно, перекрыла циркуляцию крови вниз от ее талии. Мы спускаемся вниз и заходим в столовую. Как только я вижу моего отца, я понимаю две вещи: он уставший и обеспокоенный.

Вот дерьмо. Нехорошо.

Мама сидит рядом с ним, держа его за руку, при этом выглядя в равной степени уставшей и вдвойне обеспокоенной.

Дважды дерьмово. Что-то не так.

Мы с Терой стоим в дверях в столовую и смотрим друг на друга с явным беспокойством, она берет мою руку в свою и сжимает ее. Я прочищаю горло, и мой папа смотрит на меня. Он натягивает на лицо фальшивую улыбку:

— О, вот и вы. Проходите, девочки мои. Присаживайтесь.

Я люблю акцент моего отца.

Мы с Терой садимся поближе друг к другу. Я перевожу взгляд с мамы на отца и спрашиваю:

— Что случилось? И вы вообще не умеете лгать, поэтому не говорите: «Ничего».

Отец сердито смотрит на меня:

— Следи за языком, Делайла.

Я ненавижу, когда меня называют Делайла.

Мама поглаживает его руку. Она смотрит на меня и мою сестру и объясняет:

— Есть кое-какие проблемы в «Флинн Логистикс».

Мы с Терой смотрим друг на друга в шоке, в то время как моя сестра шепчет:

— Мы теряем дом?

Отец хмурит брови:

— Нет. Это не связанно с деньгами, — он вздыхает и прикрывает лицо руками. Что бы это ни было — это волнует его... очень сильно.

У меня сжимается сердце.

Устав ходить вокруг да около, я смотрю прямо на своего отца:

— Какие проблемы?

Папа глубоко вздыхает и откидывается в своем кресле:

— Ну, поступали кое-какие обвинения. Обвинения такого рода, что человек может попасть в тюрьму на... на очень долгое время.

Мы вдвоем с моей сестрой кричим в неверии:

— Что?

Мама вмешивается:

— Успокойтесь, девочки. Ваш папа не сделал ничего плохого, поэтому они мало что могут сделать. Мы предоставили полиции полный доступ к компьютерам и документации на складе и везде, где им потребуется. — Она улыбается, но улыбка не касается ее глаз.— Всё будет хорошо.

Отец кивает головой:

— Джетт и Джейми помогают, чем могут. Мы показали полиции, что сотрудничаем с ними. Я оставил их заниматься этим делом. Полиция не хочет, чтобы я возвращался туда, пока они во всем не разберутся.

Молчание окутывает нас как густой туман. Я съеживаюсь:

— Да уж, это, действительно, отстой.

Губы отца дергаются:

— Да, милая. Это — отстой. Но как сказала твоя мама, все будет хорошо. Я в этом уверен.

Тера задает вопрос, который меня тоже очень интересует:

— Какие именно обвинения?

Отец смотрит на нас некоторое время, прежде чем ответить:

— Ну, это сложно. Всё, что вам нужно знать, так это то, что мы повышаем меры безопасности здесь и на складе. Колледж под запретом пока не закончится расследование. — Смотря на мою сестру, лицо отца смягчается в извинении. — Прости, Тера.

Тера выглядит так, будто сейчас расплачется. Это ее второй год в колледже. Я работаю с отцом во «Флинн Логистикс» на протяжении последних двух лет. Он называет это стажировкой; я же называю это хитрый способ следить за мной. Единственные люди, которых я там вижу — это Джетт и Джейми. Я крайне редко покидаю офис.

Джетт и Джейми Харрисон — это две правые руки моего отца. Они переехали сюда из Ирландии три года назад. Ну, вообще-то, отец привез их из Ирландии, чтобы они жили с нами и работали на складе. Лучшего друга моего отца, с которым он рос, звали Киан Харрисон. Хотя я его никогда не встречала, я много слышала о нем и несколько раз разговаривала с ним по телефону.