Они не убивали детей. Они бросали их на верную смерть. Но моя мать?

 — Вы убили её, — я чувствовала горький вкус этих слов. — Вы убили ещё, сняли с её костей плоть и похоронили её.

 — Мы этого не делали, — сквозь пелену ярости и горя, застилавшую моё сознание, я расслышала акцент на первом слове. — Пифия может быть только одна.

Все мои инстинкты подсказывали мне, что именно ради этих слов Найтшэйд позвал меня сюда. На эти слова он променял свой последний козырь.

 — Одна единственная женщина советует нам и вынашивает ребенка. Один единственный ребенок — один достойный ребенок — продолжает традицию.

Мою мать похоронили с заботой. С жалостью. Я подумала о женщине, которую я видела с маленькой девочкой.

Я думала о том, как эта группа могла существовать сотни лет, похищая женщин, удерживая их, пока пленницы не становились монстрами. Фемидой. Пифией.

Я думала о том, что женщина у фонтана не пыталась забрать своего ребенка. Она не бежала. Не звала на помощь.

Она улыбалась Найтшэйду.

 — Вы заставляете их сражаться, — я не знала, профилировала ли я или просто говорила. Не думаю, что это было важно. — Вы похищаете новую женщину, новую Пифию и…

 — Женщина, — произнесла я. — Та, которую я видела с тобой, — мой голос упал до шепота, но слова звенели в моих ушах. — Она убила мою мать. Вы заставили её убить мою мать.

 — Все мы можем выбирать, — ответил Найтшэйд. — Пифия выбрала жизнь.

Зачем звать меня сюда? — подумала я, отдаленно осознавая, что я трясусь. Мои глаза наполнились слезами. — Зачем рассказывать мне об этом? Зачем показывать мне то, для чего я недостаточно благословенна?

 — Возможно, однажды, — произнес Найтшэйд, — выбирать придется тебе, Кассандра.

Всё это время Джадд неподвижно стоял за моей спиной, но в один миг он ринулся вперед. Он ударил ладонью по кнопке на стене и панель потемнела.

Джадд взял меня за плечи. Он потянул меня к себе, загораживая мне обзор и удержал меня, даже когда я начала сопротивляться.

 — Я с тобой, — пробормотал он. — Ты в порядке. Я с тобой, Кэсси. Ты в порядке. Ты будешь в порядке.

 — Два, один, один, семь, — пока Найтшэйд не заговорил, я не осознавала, что громкоговоритель всё ещё работает. Сначала я решила, что он называет число Фибоначчи, но затем он уточнил: — Если хочешь увидеть ту женщину, найдешь её в комнате два-один-один-семь.

Пифия выбрала жизнь, — слова эхом отдались в моих мыслях. — Возможно, однажды выбирать придется тебе.

Часы после допроса Найтшэйда утекли в ничто. Позвонила Стерлинг и сообщила, что Бриггс получил противоядие. Она сказала, что он сможет — хоть и медленно — но полностью восстановиться. А ещё она сказала, что они нашли женщину.

Они нашли девочку.

Меньше чем через двадцать четыре часа после того, как Найтшэйд рассказал мне об убийце моей матери, я шагнула в комнату 2117 в отеле «Темный Ангел». Запах крови можно было почувствовать в пятидесяти ярдах отсюда. На стенах. На полу. Такая знакомая сцена.

Но в этот раз было тело. Женщина — пшеничные волосы, младше, чем мне казалось — лежала в луже собственной крови, насквозь пропитавшей её белое платье. Её убили ножом.

Найтшэйд расправился с ней прежде чем его поймали? Другой владыка? Новая Пифия? Я не знала.