— Мне показалось, ты этого хотела. — В голосе Аласдэра прозвучала явная насмешка. Он прижал ладонь к щеке, где проступили красные отметины ее пальцев. — Ты же сама меня провоцировала. Мой богатый опыт подсказывает: когда женщина затевает ссору, она жаждет совсем иного, противоположного. — Его улыбка стала оскорбительной. — Ты столько времени не испытывала никаких чувств, что ищешь удовлетворения в такой извращенной форме. Не стоит, дорогая. Только скажи — и я к твоим услугам.

 На этот раз Эмма удержалась — не подняла рук и спрятала сжатые кулачки в складках халата. Аласдэр позволит себя ударить и не окажет никакого сопротивления — это не в его духе. Но выйти из себя — уже поражение! Аласдэр был мастером словесной перепалки и, когда злился — а сейчас он пришел в настоящую ярость, — узды на язык не набрасывал. Потом он может пожалеть о том, что сказал, но теперь даст волю собственной неистовости. И она тоже.

 — Я бы не прикоснулась к тебе, даже если бы ты был единственным на свете мужчиной. Ты мне отвратителен. Развратник с инстинктами похотливого жеребца.

 Дыхание Аласдэра со свистом прорывалось сквозь зубы, но его голос был холоден и убийствен, как змеиный яд.

 — Тогда прости мое предположение. Не могу взять в толк, почему страстная женщина три года вела затворническую жизнь. Не поверю, чтобы после нашего несчастного приключения не было ни одного предложения. Извини, но приходит на ум, что тебе трудно… или даже противно искать себе другого спутника жизни.

 — Ты заносчивый, тщеславный, самодовольный, гнусный… — Эмма никак не могла подобрать достаточно крепкого слова. — Убирайся отсюда! Никогда не хочу тебя больше видеть!

 — А вот это будет трудновато. — Аласдэр примостился на углу туалетного столика и скрестил свои длинные ноги. — Пока, дорогая, я отвечаю за твое состояние, тебе придется меня видеть регулярно и часто. — На его плотно сжатых губах играла мрачная улыбка.

 — Можешь быть уверен, что отвечать за меня тебе придется недолго, — выкрикнула Эмма. — Чем терпеть такое, лучше принять первое же предложение. Вот что, Аласдэр Чейз, я буду обручена… к середине февраля! — Всеохватывающим жестом она раскинула руки.

 Молодой человек презрительно рассмеялся.

 — Не городи чушь, Эмма! Тебя начнут осаждать охотники за приданым…

 — Не впервой! — перебила она. — И не впервой придется кого-то выбирать. — Она понимала, что Аласдэр делал ей предложение не из-за денег, но не могла удержаться и не бросить ему обвинения. И опять с удовлетворением заметила, что угодила в цель.

 — Учти, — глухо проговорил он, — только последний бедняк может ради твоих денег сделать вид, что не замечает твоего скверного языка. Укроти-ка свой нрав, Эмма, если хочешь заполучить мужа в кровать.

 — К середине февраля, — повторила она, — у меня будет жених. И… и… — Эмма запнулась, ее глаза гневно сузились. Пора проучить Аласдэра Чейза, чтобы впредь он не делал гнусных и самодовольных предположений. — И любовник в постели. Вот так-то, сэр. — И тут ее осенило. — К четырнадцатому февраля. К Дню святого Валентина! — Святой Валентин — покровитель всех влюбленных. Она сердито рассмеялась. Очень кстати.

 — Один и тот же человек? Или ты собираешься наставить рога своему мифическому несчастному жениху еще до свадьбы? — Аласдэр иронически поднял бровь. Эмма стойко выдержала его взгляд.

 — Не понимаю, какое тебе до этого дело.