Эмма взяла последнюю ноту, ее голос воспарил вслед за ударом пальцев Аласдэра по клавишам, но музыка вдруг прекратилась. Последняя нота растаяла в воздухе, но воцарившаяся тишина была еще наполнена душевным теплом.

 Руки Аласдэра упали с клавиатуры.

 — Твой голос стал сильнее с тех пор, как я слушал тебя в последний раз.

 — Просто лучше тренирован. — Эмма поднялась со скамьи. Музыка кончилась, и она поняла, что бедро Аласдэра все это время касалось ее юбки.

 — Ты продолжаешь заниматься с Рудольфо?

 — Оба лета. Он переехал в деревню, жил в нашем доме и своей суетой свел всех с ума. Такой мнительный! Но зато прекрасный учитель пения. — Эмма подвинула подсвечники на каминной полке, переворошила ноты на столе. Ее глаза беспокойно бегали, пальцы ни на минуту не оставались без движения.

 Аласдэр повернулся на скамье у инструмента и пристально посмотрел на девушку.

 — Так почему ты хотела меня видеть?

 Ее нервные движения сразу прекратились.

 — Из-за лошадей, — объявила она. — Я хочу купить двухколесный экипаж и пару лошадей. И еще верховую лошадь. Тетя Хестер решила, что все мои лошади — составная часть имения. — В глазах Эммы запылал знакомый золотистый огонь возмущения.

 — Вот старая пройдоха! Неужели она собирается ездить на них всех сразу?

 — Как же! — фыркнула Эмма. — Хотела бы я на это посмотреть. Не доедет до порога конюшни — сбросят! Но она считает, что лошади принадлежат имению и должны оставаться там. — Эмма поджала губы и посмотрела за окно в сад.

 — А ты не могла бы их потребовать?

 — Ты хочешь спросить, не мои ли они? Подарок Неда или что-то в этом роде? Нет. Строго говоря, старая пройдоха права: лошади принадлежат имению. — Эмма помолчала, сцепив пальцы, затем отрывисто продолжала: — Поэтому я решила завести собственную конюшню. — Она повернулась к Аласдэру как будто даже воинственно. — Надеюсь, у тебя нет возражений?

 — Нет, почему я должен возражать, — миролюбиво ответил он, предпочитая не замечать ее воинственности и справедливо полагая, что на этот раз она направлена не против него. Если бы в комнате присутствовала тетя Хестер, то воинственность Эммы непременно нашла бы свою цель.

 Девушка слегка покраснела и продолжала уже сдержаннее:

 — Я хочу, чтобы ты сопровождал меня в Таттерсоллз [2] и помог купить лошадей. Я знаю, что одной мне там появляться не положено.

 — Тебе вообще там не положено появляться, — поправил ее Аласдэр, вынимая из кармана лакированную табакерку.

 — Почему?

 Аласдэр внимательно рассматривал табакерку.

 — Потому что, дорогая Эмма, женщины не ходят в Таттерсоллз.

 Эмма посмотрела на него озадаченно.

 — Но я там была — с Недом и с тобой.

 — Милостивый Боже! — без тени улыбки произнес молодой человек. — Мы были такими бесшабашными! Тот раз не в счет.