|
И все же, несмотря на все протесты, оба героя ощущали по временам приступы глухого отчаяния, ибо кому, как не им, было знать, насколько жестоки и неразумны в своих требованиях могут быть поклонники и как беспросветно горька мстительная злоба богов, держащих в своих руках прихотливо переплетенные нити их судеб. Знали они и то, что мир, в который их забросили боги, иногда ловко подражает вымыслу, дабы его обитатели не заскучали и не впали в черную меланхолию или тупое оцепенение. Глава 2 Пшаури, проворный молодой лейтенант Серого Мышелова, сидел, низко свесив голову, на кормовой банке рыбачьей плоскодонки, носящей название «Крингл», и глубоко, размеренно дышал. Лодка стояла на якоре в двух ланкмарских милях к востоку от Льдистого острова. Прямо под днищем находился черный провал Большого Мальстрема. Всего семнадцать месяцев назад этот водяной монстр, беснуясь, с легкостью заглатывал корабли, намного превосходящие лодку Пшаури размером. Был разгар солнечного дня Месяца Сатиров, последнего месяца лета. Солнце беспощадно жгло его мускулистую спину и плечи, а он не сводил глаз с пяти гладких камней, каждый величиной с его голову, лежавших на дне лодки. С плотно охватывавшего талию ремня свисали ножны, в которых покоился хорошо начищенный и смазанный кинжал, и мешок из плотной рыбачьей сети. Горловина последнего топорщилась, удерживаемая кольцом из камыша. При каждом вздохе ремень слегка врезался в худые бока, оставляя красную полоску чуть выше того места, где три еле заметные родинки образовывали треугольник в верхней части его бедра. Напротив него, у планшира, распластался Скаллик, семифутового роста второй сержант Фафхрда. Отправляясь в путь, Пшаури заставил его поклясться всеми мыслимыми и немыслимыми клятвами, что тот никому ни слова не скажет об этом их плавании. Худой, но при этом удивительно громоздкий и неуклюжий, он некоторое время лениво оглядывал Пшаури; затем, повернувшись на бок, уставился сквозь толщу воды на морское дно, которое было в семнадцати футах под ними. Светлый песок, из которого оно по преимуществу состояло, казался на такой глубине зеленоватым. Ему была хорошо видна тень лодки и даже тянувшаяся от нее тонкая полоска якорной веревки, упиравшейся прямо в груду подводных камней, которые служили основанием воронки. Вокруг них во множестве валялись измочаленные и изглоданные обломки судов, ожидавшие шторма или нового пробуждения водоворота, который выбросит их на поверхность и прибьет отяжелевшие от морской воды доски к Берегу Белых Костей, где жители Льдистого соберут их, чтобы топить печи в своих домах. – Все спокойно пока, – тихо бросил он через плечо. – Ни тигровой акулы, ни черного свинорыла не видать. Вообще никакой крупной рыбы нет. И все же, – добавил он, – послушай моего совета и постарайся разглядеть и ухватить подарок для капитана Мышелова с первого раза, а то, пока будешь копаться в песке да выбирать, воду замутишь и человекоеда, чего доброго, разбудишь. Плыви к ближайшему подходящему обломку, оглядись кругом внимательно, потом хватай и быстрей назад. Любая железяка будет напоминать ему о том, как он потопил флот минголов и спае корабли Льдистого. Не пытайся отыскать золотой Усмиритель Водоворота… – Его голос сделался мечтательным: – Решетчатый куб из двенадцати ребер, размером с детский кулачок, с торчащим из него огарком факела, – все, что осталось от чужеземного бога Локи, сводившего островитян с ума год и пять месяцев тому назад, когда в последний раз ярился Мальстрем. Лучше маленькая добыча сейчас, чем большая неизвестно когда, – твой капитан так всегда и говорит моему, когда того далеко заносит. Пшаури никак не реагировал на уговоры и вообще никак не дал понять, что слышит, а продолжал делать глубокие ритмичные вдохи, словно хотел надышаться воздухом до отвращения. Наконец он поднял голову и скользнул безмятежно спокойным взглядом мимо лежавшего Скаллика по направлению к берегу, преимущественно плоскому, за исключением его северной оконечности, где на фоне покрытых языками льда скалистых утесов тихо дымился вулкан Черный огонь. |
