– А разве она утверждала обратное?

Кили глубоко задумалась, вспоминая прошлое. Меган никогда не говорила ей, что она родилась вне брака.

Напротив, мать всегда советовала ей не слушать злобные ворчания Мэдока. Барон Ллойд, по ее словам, никогда не признает правду, даже если столкнется с ней нос к носу.

– Я прав, не так ли? – спросил Уиллис.

– Его сиятельство сказал бы мне об этом, – настаивала на своем Кили.

Уиллис мрачно рассмеялся, и у Кили мурашки побежали по спине.

– Неужели вы действительно думаете, что герцог Ладлоу захотел бы признать своего единственного сына бастардом? Дорогая моя, он бы ни за что не сделал этого.

– Все это голословные утверждения, – заявила Кили, – у вас нет доказательств. Я вам не верю, вы лжете.

– Ошибаетесь, любовь моя, у меня есть доказательства, – сказал Уиллис и достал из кармана старый пожелтевший пергамент. – Этот документ доказывает, что вы законная дочь герцога.

Покусывая нижнюю губу, Кили с беспокойством смотрела на пергамент. А вдруг то, что сказал Уиллис, действительно правда? Неужели ее родители умолчали о том, что были женаты и их дочь родилась в законом браке?

– Можно, я взгляну на этот документ? – спросила она. Уиллис передал ей пергамент.

Кили дрожащими руками развернула его и, подойдя поближе к горящему камину, погрузилась в чтение. Невольные слезы набежали на ее глаза. Да, она действительно была законной дочерью герцога, а значит, ей принадлежало огромное наследство.

Но тут вдруг перед мысленным взором Кили возникло лицо Генри. Ее брат обречен носить клеймо бастарда. Кили по своему горькому опыту знала, что это такое, и ей не хотелось перекладывать такую тяжелую ношу на плечи брата.

Кили знала, что ей следует делать. Она быстро поднесла пергамент к огню, и он, ярко вспыхнув, моментально сгорел. Пламя опалило кончики ее пальцев.

– Нет! – в отчаянии закричал Уиллис, бросившись к Кили. Он схватил ее за руку, но было уже слишком поздно. Его мечта о сказочном богатстве обратилась в пепел.

Вырвав у него свою обожженную руку и прижав ее к груди, Кили подбежала к открытому окну.

– На помощь! – закричала она.

Уиллис настиг Кили и, сильно ударив, начал яростно трясти за плечи.

– Мой ребенок! – в ужасе воскликнула она.

Злобно выругавшись, Смайт оттолкнул Кили от себя, и она упала на колени. Прижимая обожженную ладонь к животу, другой рукой Кили ухватилась за выступ подоконника.

– Это ничего не меняет! – прорычал Уиллис. – Ричард мертв или вот-вот умрет. Вы заявите о том, что являетесь законнорожденной дочерью герцога, сразу же после нашей женитьбы, и ваш отец не станет отрицать этого.

Присев на корточки рядом с Кили, Уиллис сжал ее горло руками и, приблизив свое лицо к ее лицу, с угрозой в голосе произнес:

– Делай то, что я говорю, или ублюдок, которого ты носишь в своей утробе, станет добычей червей. Надеюсь, я ясно выразился?

Кили, у которой перехватило дыхание, смогла только кивнуть.

Уиллис отпустил ее и, встав, долго смотрел на нее сверху вниз. Наконец он повернулся и вышел из комнаты. Кили услышала, как он запер дверь на ключ.

– Мама, помоги мне! – простонала Кили, дотрагиваясь до заветного кулона.

Внезапно взгляд Кили упал на обожженную руку, и она ужаснулась. Стараясь не терять самообладания, Кили встала и, медленно подойдя к стоявшему у камина стулу, села.

Кончики пальцев ныли, но Кили причиняли боль не столько физические страдания, сколько беспокойство о близких. Неужели ее муж обречен на смерть? Неужели ее брата ждет жизнь, полная унижений и горя? Без нее барон не сможет осуществить свой страшный план.