И тут Грета вспомнила, как однажды в мастерской под какой-то пронзительный звук Ансельмо сел на велосипед с почтальонской сумкой и исчез.

— Когда ветер достаточно силен, чтобы вращать винт, можно начинать расшифровывать небо. В этот момент я сажусь на велосипед и еду сквозь воздух в поисках пропавших посланий.

Грета подумала о словах Лючии, которые тогда показались ей глупыми и бессмысленными, а теперь зазвучали совсем по-другому. У нее вдруг закружилась голова, как после крутого спуска. Она попыталась притормозить, но потом поняла, что не хочет этого. Она хотела только одного — знать правду, и Ансельмо дарил ей эту правду.

— Я не знаю, откуда они приходят, не знаю, кто их теряет. Я могу видеть только две вещи: следы, которые ведут к ним, и день, когда они должны быть доставлены. Перед моими глазами вдруг возникает число и висит в пустоте. Я должен сразу записать его в дневник, прежде чем оно снова исчезнет.

Ансельмо замолчал и посмотрел Грете в лицо, как будто хотел понять, о чем она думает. Она лежала с закрытыми глазами, с головой уйдя в поток этой странной истории.

— Когда это случилось в первый раз, я испугался. Мне было шесть лет.

— Ты был здесь, на этом холме?

— На аллее, там, внизу. С отцом. — Ансельмо снова помолчал, словно заново переживая это воспоминание.

— И что ты увидел?

— Огни. Небо заполнилось темными огнями. Потом появились краски. Разноцветные огни стали беспорядочно вспыхивать один за другим, а потом мощный поток вытянул их в одну длинную полосу.

Его слова мгновенно сложились под веками Греты в грандиозную и немного пугающую фреску.

— Я бросился к отцу и заплакал. Он не видел того, что видел я, но попытался успокоить меня, стал говорить, что эти огни — скорее всего радуга. Такая особенная радуга, которую могу видеть только я, и если мы пойдем по этой радуге, то обязательно найдем сундук с золотом.

Грета улыбнулась, не открывая глаз.

— И мы пошли вперед, спустились с этого холма, перешли дорогу, потом весь этот район. Гвидо все время шел со мной рядом, крепко держа меня за руку. А я не знал, куда я иду, но не мог не идти. Я шел за светящейся полоской, пока мы не пришли к вывеске над деревянным винтом перед большим заброшенным складом.

— Веломастерская, — догадалась Грета, раскрыв глаза.

— На вывеске было написано «продается». Через две недели мы купили этот склад.

Они какое-то время смотрели друг на друга, не произнося ни слова. В коротких волосах Греты играл ветер.

— Почему ты мне все это рассказываешь? — спросила она.

Ансельмо провел рукой по ее щеке, нежно касаясь пальцами резких скул:

— Мы не случайно с тобой встретились, Грета. И в первый раз, и потом. Меня принес к тебе ветер.

— Я… я не понимаю.

— Я тоже не сразу понял. Я увидел полосу и поехал за ней. Я думал, ты должна передать мне сообщение. Посылку, конверт. Но ты всегда была с пустыми руками. И ты всегда была одна. Больше никого не было.

Он снова вспомнил красный свет, который сегодня вечером вспыхнул вокруг ее маленькой фигурки.

— Сегодня я понял, что посланием была ты. Я в первый раз получил сообщение для меня самого. И это была ты.

Тот же красный свет заблестел на ее губах, он должен был поймать его, схватить, удержать. Ансельмо подался вперед, в неизвестность, к этому свету, перед которым невозможно было устоять. Грета почувствовала у своих губ его дыхание и зыбкую дрожь поцелуя. Она наклонилась вперед, как бросалась вниз в бесконечные спуски. Как в тот день под дождем, когда она его увидела в первый раз. Он тогда сказал что-то.