Познакомились, выпили по сто граммов, поужинали и сразу же легли спать. Ночь прошла спокойно. Купрейчик спал крепко и утром встал бодрым и хорошо отдохнувшим.

После завтрака Мухин повел Купрейчика представлять взводу. Идти было недалеко. Разведчики размещались в уютном блиндаже. Здесь все было сделано по-хозяйски и со вкусом, даже нары имелись. Алексею на такой постели уже давно не приходилось спать, и, может, поэтому его взгляд дольше, чем нужно было, задержался на нарах.

Рыжеусый, крепко сложенный сержант воспринял это по-своему. Он подошел к постели и, что-то хмыкнув под нос, пригладил рукой одеяло, стащил с него серое полотенце и повесил над кроватью на гвоздик.

Купрейчику стало неловко, и он простодушно сказал:

— Я не к тому, товарищ сержант. Просто мне еще не доводилось видеть за время войны на передовой такой комфорт.

На лицах многих появились улыбки. Мухин предложил всем садиться и только после этого представил нового командира взвода:

— Знакомьтесь, лейтенант Купрейчик Алексей Васильевич. Воюет с первых дней войны. Командовал взводом.

— В тылу бывал? — спросил молодой улыбающийся красноармеец.

Алексей ответил сам:

— И в своем и в немецком бывал. В немецком — долго, когда вместе с товарищами прорывался к своим. В нашем тылу был целый день, а именно вчера, когда вызывали для назначения к вам.

Мухин помнил приказ командира полка о том, чтобы Купрейчик брался за работу сразу же. Поэтому он вручил лейтенанту карту местности, где действовал полк, и предложил сделать рекогносцировку.

Чем ближе они подходили к передовой, тем чаще попадались воронки: большие и малые, наполовину занесенные снегом и недавно образовавшиеся, чернеющие свежей, казалось, даже еще не замерзшей землей. Подошли к первой траншее. Аккуратно вырытая в полный профиль, еще не тронутая разрывами снарядов и мин.

«Запасная линия», — догадался Купрейчик, оценивающе осматривая ее. Траншея была недоделана: в случае отхода к ней красноармейцы будут укреплять бруствер, рыть под него норы, чтобы во время артобстрела или бомбежки прятаться в них, маленькие выемки для гранат и бутылок с зажигательной смесью, ступени, на которые можно опереться, когда надо будет выскакивать из окопов для атаки.

Мухин шел впереди, даже будучи в белом маскхалате, низко пригибался к земле. «Ясно, — подумал Купрейчик, — значит, немцы недалеко». И придирчиво осмотрел маскхалат, который только что вручили ему разведчики: не видно ли из-под него демаскирующей одежды.

В следующую траншею они спрыгнули.

— Дальше нельзя, — пояснил капитан, — там нейтралка.

К ним подошел пожилой лейтенант, не козыряя представился:

— Командир второго взвода лейтенант Орешко.

Мухин повернулся к нему и сказал:

— Это я к тебе нового командира взвода разведки привел, познакомьтесь, ведь придется взаимодействовать.

Алексей первым протянул руку:

— Купрейчик.

— Ну вот, раз познакомились, — удовлетворенно проговорил Мухин, — то теперь покажи нам, Орешко, свое хозяйство, и мы к артиллеристам в гости направимся.

— Далеко до позиций противника? — поинтересовался Купрейчик.

— Двести пятьдесят шесть метров, четырнадцать с половиной сантиметров.

— Вот это точность, — присвистнул Купрейчик и добавил: — Было бы неплохо, чтобы вы и миллиметры учли.

Лицо командира взвода было усталым и уже давно не видело бритвы.

Купрейчику стало неудобно перед лейтенантом за свои слова. Стараясь как-то замять неловкость, участливо проговорил:

— Когда я покидал свой взвод, в нем оставалось четырнадцать человек.