Восьмой и Одиннадцатый, прикрывавшие фланги, действовали не так удачно; шаг за шагом их оттеснили от первого рва. На помощь двинулась одна из резервных когорт, потом другая, но отступление не прекращалось. Наконец Одиннадцатый легион не выдержал: стена щитов рухнула, строй был прорван, и песчаные твари с диким воем устремились к реке, отрезая от спасительной водной глади имперское войско.

– Шестая когорта, за мной! – проревел Блейд, выхватывая меч.

Это был последний резерв; самый лучший, самый обученный из всех отрядов. Его оставили в запасе на крайний случай – и этот случай, похоже, наступил. Если не закрыть прорыв, вся армия поляжет тут, на южном берегу, в гиблой пустыне.

Когорта с грохотом сдвинула щиты, переходя на бег, удар ее был стремителен и страшен. Словно тяжелый молот, она обрушилась на врагов, разрезав надвое и раскромсав их рыхлую толпу. Бегущие солдаты Одиннадцатого Легиона поспешно поворачивали, примыкая с боков к отряду, и первые попавшиеся на дороге твари исчезли, не успев взмахнуть ятаганами. Их проткнули копьями. Со следующими расправлялись мечами…

Сам же Ричард Блейд первым сшибся с торжествующими врагами. Песьеглавец успел лишь замахнуться своим кривым черным клинком, но, не замедляя шага и даже не повернув головы, Блейд снес ему уродливую башку одним ударом.

Вокруг странника тотчас вскипела дикая, беспорядочная схватка. Пескоеды на удивление быстро опознали в нем самого страшного противника и, не щадя себя, навалились всем скопом. Подоспевший сзади строй шестой когорты смел нестройную толпу, но Блейд не собирался прятаться за надежной стеной легионерских щитов; он ринулся в самую гущу боя, увлекая за собой товарищей. Сейчас они верили в него, как в бога, и готовы были идти за ним хоть в самое пекло.

Разрыв в строю начал затягиваться; под прикрытием когорты Блейда приводил себя в порядок растрепанный Одиннадцатый легион. Казалось, им удалось совершить невозможное – отбросить песчаных тварей обратно, ко рву, прорвавшихся дорезали пришедшие в себя легионеры Одиннадцатого. Фронт был восстановлен, и теперь шестая когорта вновь могла отойти назад, в резерв армии…

И она отошла. Только без своего неуязвимого предводителя.

Блейд первым оказался на краю вала. Прямо перед ним был ров, наполовину заваленный мертвыми телами пескоедов. Последний противник поднял ятаган в тщетной попытке защититься. Напрасно! Острие меча странника вошло ему в живот; тварь судорожно дернулась, умирая, и внезапно обеими руками вцепилась в покрытый кровью клинок Блейда. Глаза пескоеда закатились, но с последним проблеском угасающего сознания он резко откинулся, увлекая Блейда за собой вниз, в полный трупов ров.

На него тотчас же навалились со всех сторон. Пескоедов было слишком много, они мешали друг другу, и Блейд, пожалуй, сумел бы управиться с ними, если б речь шла о честной рукопашной. Однако они и не пытались драться; они просто повисали на руках и плечах странника, падая, вцеплялись в ноги… Он попросту оказался погребенным под этой неподъемной массой тел; кто‑то ударил его по шлему, в глазах взорвался многоцветный фейерверк, и Блейд потерял сознание.

Глава 11

Он пришел в себя от холода. И еще – от лютой боли, раскалывавшей голову. Застонав, странник приподнялся. Тусклая масляная лампа едва освещала каменные стены и железную дверь с круглым глазком.

Несмотря на боль, он заставил себя осмотреть камеру. Нары, покрытые каким‑то тряпьем, дыра в полу, откуда разило нечистотами, глиняный кувшин с водой и краюха неровно отрезанного черного хлеба… Все!

Мало‑помалу гудение и боль в голове отступили, и Блейд смог наконец нормально рассуждать.