Ирина Молчанова. Вампиры – дети падших ангелов. Голоса дрейфующих льдовВампиры — дети падших ангелов – 2
Посвящается
Маме Почему- то между разговорами о погоде, еде и прочем-прочем «Вечном» никогда не находятся места для слов: «Я люблю тебя». Так наверно у всех… иначе в мире не существовало бы великой армии из несказанных слов, которая как знамя несет Бесконечные Сожаления. Александру Власову Мораль - вещь хрупкая, ее следует выносить очень осторожно, а лучше всего оставить в книге. Моим особым читательницам Марии Гостюхиной и Екатерине Неволиной.
Глава 1
Тонкие белые пальцы с заостренными ногтями осторожно обхватили золотую дверную ручку. Холод ее передался ладони, прошелся вверх по руке и добрался до плеч, укрытых облаком кудрявых рыжих волос. Девушка, облаченная в белые свободные штаны и серую маечку на тонких бретельках, на миг задержала дыхание, дожидаясь привычной реакции тела на холод. Напрасно. Даже на долю секунды ей не стало холоднее. Обостренная во множество раз чувственность позволяла с необыкновенной глубиной, недоступной человеку, познавать предметы. Как если бы у всего, что окружает - золотая изогнутая ручка с резьбой, дверь из красного дерева, бордовая ковровая дорожка с толстым ворсом, канделябры на стенах длинного коридора - была душа, которую можно почувствовать от одного лишь прикосновения. Почувствовать так же явно, как биение пульса на горячей шее живого существа. Катя зажмурилась, прогоняя образы, последние дни все больше и больше заполнявшие голову, не давая покоя. Из- за двери лилась музыка, она звенела повсюду, в каждой комнате, на всех этажах. Но если отвлечься от этого назойливого звона фортепиано, слышалось монотонное царапанье острого стержня о плотную бумагу. Девушка постучалась в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла. В кабинете пахло дубом, кожей, которой были обтянуты черные кресла, и морозно-свежим ароматом парфюма златовласого молодого человека, сидящего за столом. Катя застыла, устремив взгляд на прекрасное неподвижное лицо, освещенное розоватым сиянием свечей. Немного вьющиеся, зачесанные назад волосы по цвету напоминали солнечные лучи, озаряющие пшеничные колосья. Белая рубашка, расстегнутая на две пуговицы, переливалась, как жемчужина, ослепляюще сияли бриллиантовые запонки на рукавах. Под звонкие удары клавиш фортепиано потекли секунды мучительного ожидания, когда сердце, как прежде, взмоет ввысь, сожмется от бесконечной любви, а кровь бешено разольется по телу. Сердце не откликнулось… Оно уже как неделю молчало, не стучало, не кричало - не жило. Тихое-тихое, принесенное за свою безрассудную одержимость в жертву Вечности. - Лайонел, - едва слышно позвала девушка, но молодой человек остался безучастен и продолжал что-то писать. Ненадолго его хватило. Четыре дня после ее превращения он провел рядом, четыре счастливейших дня в ее Новой Жизни, а потом ему наскучило. И тогда он просто ушел, сказав, что ему необходимо управлять его городом. «Не о такой вечности я мечтала», - кольнула мысль. Катя постояла, созерцая отстраненно-холодного повелителя северной столицы и громко, едва ли не срываясь на крик, чтобы заглушить музыку, произнесла: - Я хочу убить человека! Длинные с изящным изгибом золотистые ресницы дрогнули. Лайонел метнул взгляд на ее босые ноги. Уголки губ не шевельнулись, но в ледяных голубых глазах промелькнула снисходительная улыбка. Катя смущенно поджала пальцы на ногах с ободравшимся на ногтях розовым лаком и буркнула: - А что? Имею право! Вампир я, или кто?! Лайонел опустил глаза и вновь принялся писать, так ничего и не сказав. |
