Глава 9

Как в идиотском романе

Дверь тихо отворилась и в комнату вошла она, одетая в легкое светло-зеленое платье — тонкая, белая, с огненными пышными кудрями. Серые глаза, обрамленные медными ресницами, смотрели пристально и напряженно.

Вильям спешно поднялся из-за стола, накрытого белой скатертью, где стояли бокалы с кровью и ваза с белыми и красными розами.

Он учтиво отодвинул для нее кресло. Она молча села, он вернулся на место.

Тишина сразу, без промедлений, стала гнетущей.

Молодой человек все смотрел на девушку и смотрел, ища свои прежние чувства, свою безумную любовь, и не находил. Катя и сейчас казалась ему необыкновенно хорошенькой, нежной, милой, даже желанной, но не было внутри того пламени, что заставляло его мучиться рядом с ней.

— Я больше не чувствую к тебе ничего, — сказал Вильям.

— Прекрасная новость, — холодно ответила Катя.

И они умолкли, не зная, что еще друг другу сказать.

Молодой человек взял розу и ободрал с нее лепестки, после чего осторожно спросил:

— Где мой брат?

— С каких пор тебя интересует его судьба? — картинно изумилась девушка.

Вильям сломал толстый стебель розы и, бросив его на скатерть перед собой, признался:

— Мне хотелось бы с ними поговорить.

— О чем? — Катя нетерпеливо откинула волосы за спину, отпила из бокала и добавила: — Он приходит в ярость от одного упоминания твоего имени. Сомневаюсь, что разговор получится.

Молодой человек кивнул. Он знал, что так будет, но, получив подтверждение своим худшим опасениям, не мог скрыть волнения.

— Он говорил что-нибудь тебе… — Вильям помолчал, пытаясь покорректнее выразиться.

Катя догадалась и помогла ему, уточнив:

— Почему он поступил с тобой тогда так жестоко?

Вильям криво улыбнулся. Ему всегда нравилось в ней, что она никого не заставляла нарочно чувствовать себя неудобно. Все-таки с ней было легко и приятно, если бы не пропасть, разделяющая их, все могло быть иначе. Как? Он не знал, понимал лишь, что рядом с ней всегда по-особенному хорошо.

— Я не уверена, могу ли говорить, — вздохнула Катя. — Мне кажется то, что Лайонел сказал, он сказал только мне. А ты, если подумаешь, сам поймешь.

Молодой человек всматривался в серые дождливые глаза, все еще удивляясь, что те не вызывают у него прежнего поразительного головокружения. Перед ним сидела девушка брата и это осознание врезалось в мозг, как нечто нерушимое. Она никогда не принадлежала ему, даже в ту ночь, когда попросила быть у нее первым. За ее плечом, точно тень, всегда стоял Лайонел, занимая все помыслы.

Вильям усмехнулся про себя. Сейчас ему с трудом верилось, будто с этой девушкой его когда-то связывало что-то большее, чем просто дружеские отношения. Какими же глупыми и бессмысленными ему показались собственные поступки, продиктованные уверенностью, что она невозможно дорога ему. Он чувствовал себя лицемером и просто дураком. Всегда, всю жизнь и бессмертие ему был дорог лишь Лайонел. А Катя стала чем-то вроде моста, средоточием их стремлений на пути друг к другу. Она могла бы их объединить, положить конец недопониманию, тянущемуся столетия, если бы только он чуть раньше понял, что любил не ее, а любил интерес к ней своего брата.

Молодой человек отпил крови. Впервые в жизни не он засматривался на то, что принадлежит брату, а Лайонел оценил его находку. И чем выше тот оценивал, тем сильнее молодого человека переполняла гордость, тем сильнее он хотел быть обладателем нужной брату… вещи? Девушки? — Вильям в смятении отвел от Кати взгляд.