Во все времена сравнительно небольшие группы людей в ситуациях мировоззренческой и политической неустойчивости служили источником беспокойства и беспорядков, совершенно не сопоставимых по своим масштабам с численностью и значением этих групп — скажем, религиозные меньшинства в Северной Ирландии, палестинское этническое меньшинство на Ближнем Востоке, переселившиеся в Нидерланды уроженцы Молуккских островов, курды, чеченцы и т. д. На их примере нам легче понять влияние, оказываемое сотней или двумя сотнями изгнанных из царства вандалов на Сардинию епископов. Именно эти, неутомимые в рассылке писем, соборных посланий, жалоб, поучений новообращенных иерархи православной церкви если не вызвали, то уж, во всяком случае, приблизили своими проповедями религиозную по сути (хоть и геополитическую по глубинным замыслам «ромейских» кукловодов) войну между Константинополем и Карфагеном. Факт, что и говорить, многозначительный. Тут и сегодня есть над чем задуматься…

Между тем на Боспоре Фракийском произошли большие перемены. Происходивший из крестьян латиноязычной провинции Иллирик (Иллирия) военачальник, заслуживший победные лавры (или пальмы, у римлян были в ходу оба этих выражения) в многочисленных войнах, сотрясавших Восточный Рим в правление императора-монофизита Анастасия I, был в мае 518 г. избран, по воле старого и усталого василевса-еретика, его соправителем под именем Юстина I. В отличие от возвысившего его до себя севаста Анастасия, не любившего православных (которыми был вынужден править) и потому постепенно сблизившегося с вандальским царством и царем вандалов Тразамундом (даже если высказанное автором этих строк предположение о заключении ими двустороннего «антиправославного союза» и относится скорее к области конспирологии, чем чистой науки!), новый август Юстин I, убежденный православный, не любивший греков и, скорее, римлянин, чем грек, совершил принципиальный поворот в политике Константинополя, установив, для начала, тесные контакты с папой римским Ормиздом (Гормиздой), оплотом православия в остготской Италии, занимавшим престол святого Петра в 514–523 гг. Эти тесные контакты вызвали недовольство и подозрения у Теодориха Остготского. От него не укрылось возникновение в подвластном ему «Вечном Граде» на Тибре тайной «староримской» православной партии. Стремившейся к свержению остготской власти, опираясь на помощь Константинополя. Несмотря на казнь Теодорихом (хотя и с санкции раболепствующего перед царем остготов римского сената) признанных вождей этой «староримской» партии — Боэция и Симмаха («мужей святой жизни», как их охарактеризовал Никколо Макиавелли в своей «Истории Флоренции»), само ее возникновение укрепило положение православных иерархов, изгнанных из вандальского царства — кафолических епископов и церковных учителей на Сардинии и в других местах изгнания. Они стали получать из Италии помощь и поддержку, причем не только духовную.

Мятежные епископы незамедлительно наладили диалог с новым венценосным владыкой «царствующего града» на Босфоре, чему служит доказательством, к примеру, полученное папой римским письмо императора Юстина I, от 17 ноября 519 г. В письме говорилось о том, что изгнанные из вандальской державы православные иерархи устами своего доверенного лица в Константинополе (вероятно, епископа Посессора) настаивают на начале военных действий против Трасамунда. Однако же август Юстин, сразу же после своего прихода к власти направивший в Карфаген делегацию для переговоров с вандальским царем, был склонен подождать и посмотреть, чего удастся добиться от вандалов мирными средствами, воздержавшись от каких-либо враждебных действий до возвращения послов в Царьград-Константинополь с результатами переговоров.