Последнее сражение, «вандальский Рагнарёк», произошло примерно в тридцати километрах юго-западнее Карфагена (точное место финальной битвы остается неизвестным до сих пор, как, впрочем, и места многих других битв мировой истории, к примеру — Куликовской). Расторопному Цазону удалось возвратить свой экспедиционный корпус с Сардинии в Африку всего за три (!) дня. Очередное подтверждение железной дисциплины и мореходных качеств «элиты» вандальского войска. Только пользы теперь от всего этого было чуть. Ибо Гелимер, радостно, в самых трогательных выражениях, приветствовавший возвратившегося брата, сообщив ему, теперь уже из собственных уст, о геройской гибели Амматы, не был вторым Гейзерихом. Очевидно, слишком мягкий по натуре (Гейзерих вряд ли стал бы тратить дорогое время на оплакиванье близких родственников), он был явно не тем предводителем, в котором нуждался вандальский народ в час решения своей судьбы. В остальном силы сторон были примерно равны, если верить подробному повествованию Прокопия, бывшего очевидцем «Рагнарёка». Обе армии были достаточно немногочисленными. У обоих полководцев были проблемы с надежностью некоторых из подчиненных им частей. И у вандалов, и у восточных римлян были свои слабые места. Но верх одержал уверенный в себе и более решительный Велизарий.

«Вандальский Рагнарёк», вошел в учебники военной и всемирной истории под названием битвы при Трикамаре (населенный пункт с таким именем или хотя бы развалины такового не обнаружены до сих пор). Прелюдией к нему послужил ряд стычек между передовыми отрядами двух войск, изготовившихся к бою на берегах разделявшей их небольшой реки. Само сражение началось на следующий день, причем ход его был поначалу весьма успешным для вандалов, выстроившихся, на сытый желудок, в боевой порядок, и напавших на войска Велизария, когда те готовили себе еду. Странным образом, даже энергичный Цазон не воспользовался возможностью развить успех, дав, вследствие напавшей на него необъяснимой робости, поднятой по тревоге коннице восточных римлян, подоспеть на помощь своей терпящей бедствие пехоте. Тем временем Велизарий вывел в поле свои главные силы. Гуннские «федераты», выжидали в равном отдалении от обеих армий, ибо, как уже говорилось выше, подкупаемые и переманиваемые на свою сторону как Велизарием, так и Гелимером, решили сохранять нейтралитет и, после перелома в ходе битвы, присоединиться к победителям, т. е. принять участие в преследовании беглецов, но не более того. Тот факт, что Велизарий, зная об этом явно изменническом настрое «своих» гуннских «федератов», не предпринял ровным счетом ничего для того, чтобы отвести от себя этот Дамоклов меч, доказывает очевидную слабость его положения.

После двух неудачных попыток заставить конницу Цазона перейти речку, разделявшую главные силы противников, Велизарий приказал перейти в наступление всей своей гвардии. Риск был большим, но, как оказалось, вполне оправданным. Цазон во главе своей отборной конницы, с боевым кличем «Фройя армес!» (что означало по-вандальски: «Господи помилуй!»), бросился навстречу лучшему отряду Велизария. Бой был жестоким. Брат царя Гелимера пал смертью героя, как пал, несколькими месяцами ранее, Аммата. Гелимер, с начала битвы сам предводительствовавший своими войсками, неустанно побуждая их сражаться, не смог вынести повторного удара судьбы, отнявшего у него теперь второго брата. Он обратился вспять, спасаясь бегством по дороге в Нумидию, дав тем самым сигнал к бегству первым из не слишком стойких отрядов вандальского войска.