Похоже, не позднее этого момента Велизарий узнал о подготовке Гелимера к новому «раунду», о том, что вандалы не отказались от борьбы, но собирают свои силы для реванша. В распоряжении стратига было совсем не много времени. Ведь «разведка доложила точно»: брат Гелимера Цазон, направленный на Сардинию против мятежного наместника Годы, получил от царя приказ, расправившись с Годой, поспешить, со своим экспедиционным корпусом, на ста двадцати вандальских кораблях, на помощь Гелимеру в Африку. До подхода вандальского флота с Сардинии, Велизарию было необходимо защитить огромный Карфаген, который и без того было крайне сложно оборонять со стороны моря, по крайней мере, с суши. Поскольку вандалы не были мастерами осадной техники, Велизарий надеялся, что для преграждения Гелимеру доступа в город достаточно будет восстановить городскую стену. Зная о пристрастии Гелимера к использованию конницы, восточноримский полководец приказал устроить перед стеной, над восстановлением которой усердно трудились как римские воины, так и карфагеняне, передовую оборонительную линию из палисадов и забитых в землю заостренных кольев (подобную галльской оборонительной линии под осажденной Цезарем Алесией).

Итак, на протяжении всей осени противники активно вооружались и готовились к предстоящим боям. Но не сидели без дела и дипломаты (о возможности использования которых Гелимер — как и о многом! — вспомнил слишком поздно). Посольство во главе со знатными вандалами Готфеей и Фускией прибыло ко двору царя испанских вестготов Февды-Тевдиса со значительным опозданием, ибо тот пребывал не вблизи Гадитанского пролива, где посольство ступило на землю Испании (это произошло в районе современной Тарифы), а внутри страны. Когда же вандальские посланцы наконец нашли его и стали предлагать союз против «ромеев», выяснилось, что Февда осведомлен о происходящем в Карфагене куда лучше послов Гелимера. Вестготский царь не без иронии сказал послам, что предложение ими военного союза могло бы быть расценено им как выгодное, если бы вандалы могли помочь ему в борьбе с франками или остготами; но в настоящее время у вандалов, несомненно, достаточно дел у себя дома, в Карфагене. Примечательным представляется то обстоятельство, что явно завышенная самооценка вандалов помешала обоим послам поверить в возможность поражения вандальских войск под Карфагеном. Решив, что готский царь, большой любитель выпить, спьяну наболтал им невесть что, оскорбленные послы вернулись морем в Карфаген, где и попали в руки Велизарию. Впрочем, великодушный римский полководец, которому вандальские послы, мужи преклонных лет и уже не способные носить оружие, особых опасений не внушили, ограничился их допросом (без «пристрастия», т. е. без пыток), после чего отпустил незадачливых дипломатов с миром.

Авторами других посланий, пересекавших в те недели «маре но-струм», были Цазон и Велизарий. Младший брат Гелимера быстро перевез свое войско из Африки на ста двадцати кораблях на Сардинию, высадившись в Каралах-Караналах-Каларии. Остгот Года, наместник вандальской Сардинии, провозгласивший себя царем острова, оказался захвачен Цазоном врасплох. Он явно не ожидал столь мощного и молниеносного контрудара вандалов. Но, обладая свойственной всем готам храбростью и мужеством, не бежал в горы, где стал бы недосягаемым для Цазона, предпочтя пасть, во главе своего войска (так и не дождавшегося «ромейского» подкрепления) в битве с братом карфагенского царя.

Сразу же после победы, одержанной им над Годой, Цазон, однако, получил известие о высадке войск Велизария на африканском побережье юго-восточнее Карфагена, и отправил на быстроходном паруснике Гелимеру послание, стремясь поднять дух своего царственного брата радостной вестью о победе на Сардинии. Послание Цазона гласило:

«Знай, что тиран Года, попав в наши руки, погиб, и остров (Сардиния — В. А.) снова, о владыка вандалов и аланов, находится в твоей власти, а посему устрой праздник победы.