– Боже милостивый! Я не знала, что ты здесь уже давно! Как же так? Почему ты до сих пор не объявилась? – затараторила старая дева, получившая в городке прозвище «Устная газета Романьи».

– Дорогая синьорина Леонида, вы даже не представляете, сколько у меня было дел! – улыбнулась в ответ Пенелопа и, перегнувшись через руль велосипеда, чмокнула старуху в морщинистую щеку.

– Знаю, знаю. Как раз позавчера я была в Сант-Арканджело и встретила позолотчика Маффеи. Он мне сказал, что ты отреставрировала английскую гостиную Диомиры. Знаешь, пока у меня не отберут лицензию, я так и буду сновать между Салой, Сант-Арканджело, Гамбеттолой и Каннучето. Господи, да мне же скоро стукнет семьдесят пять! Представляешь? Но работа не дает мне стареть. Вот совсем недавно Бруно, ну ты его знаешь, так вот, Бруно мне сказал: «Синьорина Леонида, у вас по-прежнему самые красивые ножки во всем Чезенатико!» Да, вот эти самые ножки и вскружили когда-то голову Артемио Сантамарии, упокой господь его грешную душу. Хотя, конечно, если уж говорить о красивых ножках, тут твоя мамочка всех обошла, никому за ней не угнаться. Да, Ирена всегда была хороша, как картинка, просто загляденье. А знаешь, говорят, недавно ее видели в Форли и с кем бы ты думала? С этим Ромео! Неужто правда?

Леонида отчаянно хотела узнать у Пенелопы, правду ли говорят в Форли о бегстве ее матери с Ромео Оджиони. Всем сердцем осуждая безумный поступок Ирены, Пенелопа все же не захотела подогревать сплетни.

– Синьорина, не слушайте все, что болтают люди. Мама была здесь по делам. Вы же знаете, мастерская в пригороде Форли принадлежит ей. – Потом она снова перегнулась через руль и нежно поцеловала старую женщину. – Загляните ко мне как-нибудь. У меня будет счастливый случай угостить вас чашкой чая в английской гостиной.

Вернувшись домой, Пенелопа услышала телефонный звонок. Звонила ее мать.

– Где ты? – спросила Пенелопа.

– В Риме, в отеле «Англетер». Мы здесь немного задержимся, потому что у Ромео назначено несколько деловых встреч. А я пока пройдусь по магазинам. По вечерам мы ужинаем в лучших ресторанах. Словом, хоть и не медовый месяц, но что-то в этом роде, – сказала Ирена.

– Ты позвонила, чтобы все это мне сообщить? – сухо осведомилась Пенелопа.

– Я хотела спросить, как дела у твоего отца.

– Почему бы тебе не обратиться прямо к нему?

– Ты же прекрасно знаешь, у меня духу не хватает. Я часто его вспоминаю, – призналась Ирена.

– Почему? Ты скучаешь по нему? – предположила дочь.

– Этого я не говорила.

– В городе ходят слухи о тебе и Оджиони, – сказала Пенелопа.

– Меня это совершенно не волнует. Мы с тобой всегда были выше сплетен, не так ли? Как поживают твои дети?

– Надеюсь, хорошо. Я страшно тоскую без них.

– Я тоже по ним соскучилась. Я вообще растеряла все свои прежние ориентиры, старых подруг, старые привычки. Знаешь, в моем возрасте непросто начинать новую жизнь, – вырвалось невольное признание у Ирены. – Но ты меня, конечно, не поймешь, – добавила она со вздохом.

Она ошиблась, Пенелопа ее прекрасно понимала. Понимала ее трудности, разочарование в любви, которая в течение тридцати лет была мечтой, а на деле оказалась несостоятельной в сравнении с семейными ценностями, придающими жизни смысл. Она понимала, что ее мать остро ощущает отсутствие мужа.

– Я передам папе, что ты его вспоминаешь, – обещала Пенелопа.

Повесив трубку, она собрала свои покупки и отнесла их в кухню. Прежде всего надо было приготовить еду для кошки.