Круг окончательно замкнулся.

— Товарищи! — всхлипнула я — в глазах круги, кругом темно — и на четвереньках выползла в соседнюю комнату, где не было никакого стола.

Все охотно последовали за мной.

ПОСЛЕ ГАСТРОЛЕЙ

— Простите, пожалуйста, вы?..

— Маэстро!

— Скажите, маэстро, вы этим поездом прибыли с гастролей?

— О да, прямо с гастролей!

— Как вы…

— Маэстро, маэстро!

— Как вы чувствуете себя после гастролей, маэстро?

— Чувствую под ногами твердую, как никогда, почву!

— А как же, маэстро, наш перрон сделан из отличного железобетона!.. Прошу прощения, сейчас подниму свой блокнотик… Так как же прошли гастроли, маэстро?

— О-о-о-о!.. Может, и нескромно, но смею утверждать — превосходно! Улыбки, объятия, овации, цветы… море цветов!..

— Жаль, что я не захватил с собой букетика… А… а где вы гастролировали, маэстро?

— О-о-о-о!.. Маршруты моих гастролей привели меня в самый прославленный, самый старинный музыкальный центр Европы!.. Так сказать, столицу мировой музыки. Мне доверили самый великолепный, самый священный храм музыки, на эстраду которого попадают лишь избранные, лишь отмеченные искрой божией! А публика?! Самая взыскательная, самая музыкальная! Если уж быть правдивым до конца… самый последний тамошний слушатель за пояс заткнет любого нашего доморощенного музыковеда! И конечно, о том, что все билеты на мои концерты были распроданы задолго до моего приезда, едва ли стоит и говорить, не правда ли?

— Безусловно, маэстро!

— Скажу одно: в свой репертуар я включил произведения, пассажи которых не по зубам даже мастерам высшего класса!.. Вероятно, не следует скрывать, что и у меня, как у каждого смертного, были свои трудности… Выйдя, к примеру, на эстраду и увидев перед собой сливки знатоков музыки, я, простите, даже вспотел. А потом меня ошеломила, оглушила мертвая тишина. Казалось, внимательные слушатели не смели дышать! Затем выбила меня из колеи идеальная акустика зала. Чтобы вам было легче представить себе ее, замечу следующее: играю и отчетливо слышу, как в глубине верхнего яруса жужжит муха! Но когда все препятствия в конце концов остались позади, мне удалось подняться до таких вершин, взобраться на такие выси мастерства, что с них открылось о-о-о-о-о!.. Если бы вы слышали мое рондо! Признаюсь честно: я и сам не ожидал от себя такого рондо-о-о!..

— Ах, маэстро!..

— Да, да! А когда я кончил, наступила долгая, потрясающая тишина — слушатели не могли очнуться от о-о-о… экстаза. А потом поднялся такой шквал оваций, такая буря, такой ураган, что от Бранденбургских ворот, как потом выяснилось, отвалился кусок штукатурки!.. Чтобы вам было понятнее, добавлю, что тамошняя публика предельно сдержанна и холодна, чтобы расшевелить ее, надо прямо-таки о-о-о-о-о-о!.. И еще следует добавить: рондо я исполнял в том самом зале, где сто пятьдесят лет назад играл его сам автор — гений музыки всех времен и народов. Осмелиться повторить это рондо в его, так сказать, собственной колыбели… для этого надо обладать феноменальными способностями…

— Значит, вы…

— Маэстро, маэстро, маэстро!..

— Значит, вы очень довольны, маэстро?

— Доволен — не то слово-о-о! Я потрясен! Я никогда, никогда не забуду неземной сосредоточенности оркестрантов, их глаз, восхищенных моей виртуозной игрою!.