— Вот и хорошо, что проснулся, потому что, пока ты спал, мы кое о чем посовещались и решили…

(Это же надо, уж и совещаться у костра научились!)

— И что же вы решили, дети мои?

— Решили сообщить тебе одну очень добрую весть.

— Слушаю вас, дети мои. — Отеческим взором он обводит их сдвинутые головы.

— У нас нет слов, о великий Прометей, — начинает, приняв торжественную позу, жрец, — чтобы выразить, как мы горды и рады, что ты прямо со скалы своих мучений явился именно к нам и тем самым навеки прославил наше племя…

Титан едва заметно качает головой: дескать, зачем эти хвалы, зачем эти высокие слова, дети мои? — однако после долгих лет унижений такой почет ему — словно бальзам на раны.

— Мы клянемся, что во веки веков не забудем твоего благодеяния и отныне еще усерднее станем чтить тебя, еще большие жертвы тебе приносить…

Глаза титана невольно отыскивают торчащую из подернутых пеплом углей кость с обгоревшими остатками мяса; он вспоминает, что у него и крошки во рту не было, и сглатывает слюну.

— В знак великой признательности мы хотели бы избрать тебя своим верховным жрецом и вождем племени…

— Что вы?! — даже отшатывается от удивления титан.

— Не отнекивайся! — строго возражает жрец. — Иначе зачем бы тебе идти к нам? — Он проницательно сверлит гостя глазами. — Ты — дарователь огня, кому же, как не тебе, править племенем, люди которого навеки твои должники? Кроме того, разве не огромное счастье для племени иметь своим вождем и жрецом полубога?.. Однако…

— Да! Конечно! Чистая правда! — слышны восторженные выкрики из стоящей поодаль толпы, но жрец живо унимает крикунов, кинув на них суровый взгляд.

«Так вот какую весть хотел он сообщить мне! Вот о чем они совещались, пока я спал… — В горле у титана снова застревает соленый комок. — Дети мои… благодарные… наивные дети…»

— Однако? — за робкой улыбкой титан старается скрыть свое волнение.

— …однако за той вон буковой рощицей живет племя, которое, увы, больше нас достойно этой чести. Хотя и скрепя сердце, но мы вынуждены уступить им тебя. Возможно, ты запамятовал, но ведь им первым принес ты огонь. А уж от них — мы… Поэтому они имеют неоспоримое право первыми отблагодарить тебя!

— Значит… — еще не осознав до конца смысл услышанного, Прометей оглядывает лица окружающих, с испуганной покорностью взирающих на жреца, — значит…

— Значит, — подхватывает молодой, но, видимо, щедро одаренный красноречием помощник жреца, — значит, не теряя времени понапрасну, отправляйся к тому племени, объясни им, кто ты, и они примут тебя с распростертыми объятиями. Каждое твое слово будет для них законом!

— Но…

— Никаких «но». Поспеши! Скоро стемнеет. Как бы волки не загрызли…

Кто-то услужливо подхватывает его под локти, кто-то легонько подталкивает в спину, кто-то тычет пальцем в сторону рощицы… Внезапно Прометей прозревает, словно очнулся от сладкого сна, и вскипает: ах, наглецы! Да как они смеют! Вот ухватит он сейчас за шиворот жреца — как того давнишнего вождя — и прижжет ему задницу раскаленными углями… Но, будто угадав его мысли, жрец с подручными весьма недвусмысленно поглядывают на свои копья и мечи, выкованные из железа: попробуй хоть пальцем тронуть!.