«Ты мне врал!» – вновь говорила она, заламывая руки.

«Бывает», – вновь пожимал плечами Линден, всем видом показывая, что тяготится ее обществом. На женщину он внимания обращал мало – достав стекло из раны, сейчас заматывал ступню своим снятым носком.

«Я тебе доверяла!»

«Ну… дерьмо случается»

Вот это я, кстати, хорошо услышал.

Вновь оторопев, гостья набрала воздух и зачастила очередной импульсивной фразой. Но Линден, видимо устав, вдруг громко рявкнул, призывая собеседницу заткнуться. Ее это лишь распалило, и она наоборот повысила голос. Линден, стараясь беречь порезанную ногу, поднялся с дивана и подняв пульт, наконец-то выключил голо-экран. Прихрамывая, после этого он подошел к незнакомке. Женщина говорила все громче, но вдруг ее голос оборвался звонкой пощечиной.

Удар, нанесенный ладонью, получился резким и хлестким. Линден, видимо, выплеснул свое раздражение в нем. Приложил он хорошо – голова незнакомки дернулась, и ее даже повело на ставших непослушных ногах. Пытаясь поймать опору, гостья сделала несколько неуверенных шагов, и уже падая, попыталась попасть на край дивана. Не получилось – бедро ее скользнуло по подлокотнику, она полностью потеряла равновесие и кувырнулась с боковой спинки назад, так что ноги в эффектных туфлях взлетели к потолку. Одна из них, кстати, со ступни сорвалась, и скользнула по голени, на петле из ремешка.

Кувырнувшаяся спиной вперед через спинку дивана гостья как упала, так лежать и осталась. Ноги, видимые мне, остались поднятыми. Да, женщина явно в нокауте – может еще и затылком при падении приложилась.

Линден на гостью, которую вырубил одной пощечиной, внимания даже не обращал. Морщась и прихрамывая, по-прежнему оставляя за собой кровавые следы, он прошел к столику. Взял оттуда непочатую бутылку виски и с громким – для меня громким, щелчком, свернул пробку. Вместе с бутылкой Линден дошел до барного холодильника, бросил в стакан несколько крупных кубиков льда, и после уже налил себе.

Смотри какой, а – только и подумал я, вспоминая как буквально несколько минут назад он такими условностями не заморачивался, хлебал с горла. Видимо, эстетствует он только пока трезвый.

С другой стороны комнаты в этот момент послышался глухой стук – ноги незнакомки наконец упали в бок. Пара минут в комнате стояла относительная тишина. Линден прихлебывал виски, понемногу приходящая в себя гостья барахталась за диваном, как перевернувшийся на спину жук.

Тишина была томительной – для Линдена. Я видел, как его рука то и дело тянется к пульту, но он постоянно себя сдерживал, чтобы не включить трансляцию прерванного шоу. Он ждал, пока гостья придет в себя – понял я. И когда она поднялась на ноги, он, даже не глядя на нее, заговорил.

– Потрахаемся напоследок, или сразу исчезнешь нахер?

Сказанное подействовало на даму не менее ошеломительно, чем недавний удар. Только сейчас вестибулярный аппарат ее остался в порядке, и ноги не подвели. Но лицо перекосило гримасой, с усилием сдерживаемой, а из глаз покатились слезы.

Вновь зазвучала дробная речь, уже через всхлипывания. Прислушиваясь, я угадывал смысл. И это были не просьбы брошенной женщины – не те интонации и эмоции. Гостья была сломлена. Подтверждая мою догадку, она вдруг упала на колени, складывая руки на груди и о чем-то Линдена умоляя. Тот некоторое время молчал, ожидая пока закончился монолог.

– Или ты сейчас выходишь, или я сам вышвырну тебя вон, – тем же бесцветным тоном произнес он. И, предваряя новую плаксивую мольбу, вдруг значительно повысил голос: – Я не стану! Спасать тебя и помогать тебе. Ты знала, на что шла, и знала цену. Разговор окончен, выметывайся. Сейчас же!

От последнего слова – а Линден говорил по-английски, и прозвучало это довольно сильно, незнакомка вздрогнула, как от очередной оплеухи.