Потому что украденные предприимчивой шайкой у каннибалов миллионы – это немалые деньги. И вполне вероятно, что приехавший фургон только средство перемещения оперативной группы, а на границе района сейчас висят беспилотники или даже конвертоплан, отслеживая всех, кто входит и выходит. А я еще не варлорд официально, так что со мной никто даже разговаривать не будет. Обратят внимания на мои попытки диалога не больше, чем на писк комара.

Так что сейчас я действовал – маскировался сам, переодевал Жаклин, но при этом понимал, что коготок увяз. И как я буду выбираться из этой всей порнухи – и в прямом и переносном смысле слова, просто не представляю.

Как я невовремя к Линдену то приземлился, а? Успев перед всеми гостями – и перед Жаклин, и перед этими неизвестными.

Прилетел бы на час раньше, или на час позже – и все было бы отлично. Нет, мне нужно в самое… око бури, так скажем, сунуться.

Еще и сумку с вингсьютом и раскрытым парашютом через вечеринку тащить с собой не вариант. На меня будут обращать внимание и охрана – а на таких мероприятиях обязательно есть охрана, не выделяющаяся из толпы и внешне также веселящаяся, как и все. И охрана на такой выбивающийся из образа баул явно внимание обратит. Поэтому забросив сумку в глубину кустов, я решил забрать ее позже. Если получится, конечно.

После похлопал Жаклин по плечам, заставляя ссутулиться и изображать покорную рабыню. И намотав цепь на руку, двинулся по парку, в сторону бассейна, у которого сейчас толпа народа веселилась, пила, танцевала и принимала вещества.

Когда у большого количества людей есть много времени и денег, и нет ни идеи, ни пути, ни необходимости работать чтобы обеспечивать себя, постепенно наступает пресыщение и развлечения иногда принимают самые разные и неожиданные формы. Куда там императору Гелиогабалу, который еще в Древнем Риме голым на колеснице гонял блудниц и устраивал экстравагантные гей-парады. Сейчас, по прошествии веков, у скучающей публики возможностей поболее, и развлечения принимают такие формы, что со стороны смотреть на это неприятно. Особенно трезвым.

Не привлекая особого внимания, я – с Жаклин на цепи, прошел мимо веселящейся и галдящей толпы. Которая, если не брать концентрацию людей в бассейне и у пульта диджея, веселилась без особого надрыва – вечеринка была не полностью молодежная. Здесь в немалом количестве присутствовали в качестве активных зрителей люди взрослые и даже пожилые. И респектабельные, так скажем.

«Компания была невелика, но зело респектабельна – пан аптекарь, пан директор, пьяный золотарь, две курвы и я», – услужливо подсказал внутренний голос комментарий к ситуации.

На нас с Жаклин обращали внимание, провожая взглядами. Не потому, что мы как-то выделялись, а потому что мы были просто красивыми. Мне даже пару раз хмельные дамы кричали что-то вроде «Эй, красавчик» и «Офицер, а может вы и меня арестуете?». В общем, нас заметили и оценили, но внимания я ни на кого не обращал, и целенаправленно вел Жаклин в сторону дома.

Миновав тусовку у бассейна, зашли в особняк через распахнутые двери. Здесь я уже предметно осматривался – мне, в идеале, нужна одежда и мотоцикл. И пока осматривался, потерял ситуацию ненадолго. И этого хватило: сзади раздался звучный шлепок, и Жаклин взвизгнула.

– Какая женщина! – утробным басом воскликнул массивный и не совсем трезвый мужчина. Его розовый от загара живот выпирал из расстегнутой рубашки, в ширинке брюк, также расстёгнутый, виднелось нижнее белье.